Он увидел собор или что-то вроде него; недостроенный или такой, который невозможно достроить, — шедевр из башен и шпилей с парящими опорами. Невероятно огромное здание, оно не могло принадлежать физическому миру и не подчинялось законам гравитации, но во сне поражало реальностью. Стояла ночь, и Марти шел по направлению к собору. Гравий хрустел под ногами, пахло жимолостью, и изнутри доносилось пение. Божественные голоса хора мальчиков, нарастающие и затихающие без слов. Вокруг в шелковистой тьме не было людей. Никаких надоедливых туристов, способных разрушить красоту. Лишь Марти и голоса.
И вдруг чудесным образом он взлетел.
Он стал невесом, он принадлежал ветру, он несся к крутой стене собора с захватывающей дух скоростью. Он летел не как птица, а словно некая воздушная рыба. Как дельфин — да, именно так; его руки то прижимались к бокам, то рассекали синий воздух, когда он снижался. Как гладкое обнаженное создание, свободное от неприятной оболочки, кружащее вокруг шпилей, касающееся покрытых росой каменных стен и смахивающее капли дождя в трубы дымоходов. Прежде ему не снилось ничего подобного. Он чувствовал, себя счастливым, даже когда проснулся.
Он раскрыл глаза и очнулся в запертой камере, где на соседней койке мастурбировал Фивер. Койка ритмично покачивалась, все чаще и чаще, пока Фивер не кончил, задыхаясь и хрюкая. Марти попытался отрешиться от реальности и вновь увидеть свой сон. Он закрыл глаза с огромным желанием вернуть видение, он понукал темноту: ну давай, давай же. На один кратчайший момент сон возвратился, только теперь там было не счастье, а ужас. Марти падал с огромной высоты в сотню миль, а собор вырастал перед ним, шпили твердо вонзались в воздух и ожидали его…
Он заставил себя встряхнуться и проснуться, прежде чем все закончилось. Остаток ночи он лежал и глядел в потолок камеры, а потом душная темнота сменилась слабым светом — первым лучом зари, проникшим в окно, чтобы возвестить о наступлении дня.
Небо не праздновало его выход из тюрьмы. Был обычный пятничный день, и на Тринити-роуд все шло как всегда.
Той ждал Марти в приемном отделении, когда тот появился на лестничной площадке. Пришлось простоять там еще дольше, пока тюремщики не закончили тысячу бюрократических процедур: проверка и возврат личных вещей, подпись и визирование бумаг. Формальности заняли почти час, прежде чем дверь открыли и выпустили обоих на свежий воздух.
Приветствие Тоя ограничилось рукопожатием, и он повел Марти через тюремный двор к стоявшему неподалеку темно-красному «даймлеру» с водителем.
