— Все одно, Ивановна, не видать мне этого дома, как своего затылка, — он глубоко затянулся сигаретой.
— Ну что вы! — запротестовала, польщенная его обращением. — Вы еще вполне… вполне… доживете. Почему так пессимистично?
— Потому что удобно дом-то стоит, у станции. Начальство все себе разберет.
— Но ведь обещали же!
— Обещанка — цыганка, а дурню — радость, — проговорил Петрович и снова затянулся «Пегасом».
— Петрович, а какая у вас тут должность?
— Должность? — удивленно посмотрел на меня. — Должность? — Он сплюнул. Раз, потом второй. Еще погодя — третий. Никак не мог отделаться от крошки табака, прилипшей к нижней губе. — Скотник я. Скотничаю теперь…
— А раньше.
— Раньше… Раньше был бригадиром. Комплексной бригады. Слыхала про такие?
— Слыхала, — соврала, чтобы не разочаровать его. И робко поинтересовалась: — А как у вас тут с молоком?
— Как у нас? Да как у всех, сдаем. Вон и Раиска пришла, — кивнул на входящую в коровник средних лет женщину с короткими крепкими ногами и такими же руками. Такими я себе и представляла доярок? Может быть.
Вскочила с блока и бросилась вслед за Раиской, которая направилась к куче сена на другом конце сарая.
— У-у-у, — замычали коровы, вытягивая морды и провожая ее голодным взглядом. Раиска подхватила вилы и стала грузить сено в тележку.
— Можно я вам помогу? — предложила, заходя сбоку.
Раиска глянула на меня, как на инопланетянина, но потом сказала:
— Помогите, коль не шутите.
Хватаю вилы и, поддев плотно спрессованные тюки сена, бросаю их на тележку. Ловко, как и Раиска, — во всяком случае, мне так кажется. «Помогу, а потом попрошу кружку молока. Принцип материальной заинтересованности».
Потом мы тащим нагруженную с верхом тележку в коровник. Тяжеловато, но я мужаюсь. Жаль, что Игорь не видит. Очень жаль!
— Как звать-то тебя? — спрашивает Рая, сбрасывая вилами сено в стойло.
— Виктория Ивановна, — отвечаю, повторяя ее движения. — А как ваше отчество?
— Зачем оно тебе? Раиска и Раиска. Чем плохо? И ты так зови.
— Хорошо, Рая, — отвечаю вежливо, предупредительно и немножко заискивающе, потому что очень хочется поскорее получить заслуженную кружку молока.
— Кушайте, кушайте, доченьки, — приговаривает Раиса. — Не накормишь — не надоишь.
Коровы жадно, сладко жуют свежее сено. Те, что стоят в ряду напротив, тоже вытягивают вперед морды, начинают жалобно мычать. Я с ними на равных. Я их вполне понимаю.
— Можно, я им дам немного? — спрашиваю робко.
— Нет! — отрезает Рая. — Это не мои.
