— Дома, где ж еще! — с достоинством отвечал Петрович.
— Жаль, — вздохнула она и шагнула к машине. Но тут же снова повернулась к Петровичу. — Рация работает? Дай ключ. Поговорить надо.
— Так и ключи у нее.
— Слышь, Андреевна, — шагнул к машине Петрович, — ты того, не торопись, разговор есть.
— Какой разговор? — насторожилась Мария Андреевна.
— Такой. Ты дом вон тот видишь? — показал на двухэтажное строение из темных, почерневших от дождей бревен метрах в восьмистах от коровника.
— Ну, вижу, — согласилась Андреевна, хмуря брови. — Так что?
— А то, что житья нет, вороны да галки одолели.
— При чем тут вороны да галки?
— А при том, паклю всю выклевали, ветер в щелях свищет, спать по ночам не дает. А у меня внук второй родился, сама знаешь. — И, глядя на Андреевну в упор, спросил: — Когда квартиру дадите? Ты помнишь, сколько я в колхозе работаю?
— Ты же знаешь, Петрович, строится дом-то. В следующем году закончим нулевой цикл…
— Ты мне еще в прошлом году говорила, что в следующем!
С «нулевым» — это вечная история, по Игорю знаю. Да и наш «нулевой цикл» что-то затягивается: и квартиру до сих пор не обменяли, и быт не наладили, так что о ребенке думать…
— Прошлый год трудным был, сам знаешь, — объясняла Андреевна. — А вот в этом…
— А этот, думаешь, легче будет? — Петрович резко повернулся ко мне. — Чтобы Горловка корма покупала! Слыхали про такое? — он наклонился, и я невольно отступила назад. — Слыхали? — переспросил гневно и выпрямился. — Да мы их сами завсегда продавали! Да чтоб Горловка… — Он махнул рукой и отвернулся, стал смотреть на бугор, где длинным черным коромыслом врезалась в небо пашня.
— А почему картошка тут валяется? — строго поинтересовалась председательша и показала на грязную пирамиду у входа в коровник. — Почему на тележки не погружена?
— Откуда я знаю почему? Степан обещался погрузить, да не пришел.
— Почему?
— А ты его спроси почему, — огрызнулся Петрович.
— Вы со мной или остаетесь? — повернулась ко мне Мария Андреевна.
— Остаюсь, — объявила как-то слишком торжественно, и председательша укатила. А мы с Петровичем остались.
Он сел на один из сломанных строительных блоков, оставшихся от коровника, вынул сигареты, закурил. «Пегас», — прочла на пачке.
— Чтобы Горловка корма покупала! — повторил Петрович и вдруг строго спросил: — Тебя как величать-то?
— Виктория Ивановна, — проговорила быстро, словно боясь, что он не станет дожидаться ответа. И, сев на соседний блок, авторитетно заявила: — Нулевой цикл — самый сложный, муж рассказывал. А потом быстрее пойдет.
