Мать отвела взгляд от деревьев, подняла на меня глаза. В них не было ни гнева, ни возмущения. Спокойно подошла к моему столу, поставила на него стакан, повернулась и направилась к двери. Плавно, неторопливо, словно во сне.
Для меня всегда было загадкой, почему мой отец, отчаянный гонщик, чемпион многих республиканских и союзных первенств, который больше всего на свете любил бешеную скорость и сам был сплошная скорость, выбрал себе в жены такую медленную в движениях и действиях жену. «Жена замедленного действия», — определила я, когда дверь за нею закрылась. Впрочем, она тут же открылась снова. Мать, наверно, решила, что непедагогично уходить, не сказав ни слова своей дурно воспитанной дочери. Советской школьнице к тому же. Ну-ну, давай повоспитывай.
— Почему у тебя такой мелкий замах, Юлька? Все только джинсы, джинсы… — спросила без всякого любопытства, все с тем же сонным видом. — Слишком низкий у тебя подскок, Юлька.
— А у тебя высокий? Ну валяй, порассуждай о высоком. Высокое сейчас в цене. Только все эти рассуждения сломанного карандаша не стоят!
Мать стояла и смотрела на меня во все глаза. В них появилось что-то похожее на испуг. И растерянность. Ну совсем как школьница, которая ждала, что ее похвалят, а вместо этого получила щелчок по носу.
Но боится она не меня, а того, что ей придется выйти из своего блаженно-сонного состояния и что-то предпринять.
— Что ты говоришь, Юлька?
— То, что есть на самом деле. Ты со своими идеалами многого добилась? Или можешь что-то изменить, на что-то повлиять в этой жизни? Ты ведь даже рощу не могла спасти. Тоже мне — главный инженер проекта!.. — Мать слушала очень внимательно, не перебивала. — «Проект по озеленению», так, кажется, называется? А вы чем занимаетесь? Вырубаете, так ведь? А потом снова насаживаете, «озеленяете», верно?
— Нет, неверно. — Она подняла руку к вырезу кофты, намотала на палец цепочку, единственная золотая вещь в нашем доме, свадебный подарок отца. — Не совсем верно, мы вырубаем только то, что мешает застройке.
— А роща? Кому она мешала? Стояла себе, распускала сережки каждую весну, а вы пришли и распорядились.
Мать опустила голову, посмотрела на цепочку, на свою руку. Увидела, что она вся в багровых потеках от граната. Послюнявила палец и стала их стирать.
— Понимаешь, — произнесла своим напевным голосом, — проект был уже утвержден. А роща действительно выступала. Нельзя же было из-за нее петлять: людям нужны кратчайшие пути между микрорайонами.
