Сравнивая общественные настроения, тоже можно сказать, что страна изменилась капитально. И не только в том, что общество кардинально качнулось в сторону консерватизма и антизападничества. Оно огосударствилось.
В 1990-х, в том числе во время кризиса 1998–1999 годов, когда экономикой рулило правительство Примакова – Маслюкова, государства в экономике было мало. От него тогда, считая «развалившимся», никто ничего и не ждал, надеясь на себя или на судьбу. Или не надеясь вовсе. Сегодня многие, даже отдавая отчет в том, что времена социализма канули в Лету, понимают, что без государства нынче никуда.
Оно уже не добрый папа, раздающий блага, а «Левиафан», лезущий щупальцами-контролерами-силовиками-бюрократами во все щели, где еще шевелится сколь-либо неподконтрольная ему экономическая жизнь.
И это главное отличие от конца 1990-х.
Экономика стала менее гибкой, возможностей у самостоятельных людей зарабатывать, выкарабкиваться из кризиса стало меньше (хотя люди в целом стали богаче). Процесс огосударствления экономики шел непрерывно, начиная с 2002–2003 годов, особенно усилившись после кризиса 2008 года. К началу нынешнего кризиса федеральные и региональные власти контролировали уже около 50 % «рыночной капитализации» на фондовом рынке. Неформальный же контроль (начиная с подтасовки тендеров и кончая прямым административным давлением и поборами) со стороны чиновников охватывает собой почти всю экономику.
К 2006 году доля госсектора в экономике (данные Института Гайдара) составляла 38 %, к 2008 году она превысила 40 %. Сейчас (данные Минэкономразвития) перевалила за 50 % ВВП при среднемировом уровне 30 %.
В условиях расцвета теневой экономики в 1990-х, ее высокой долларизации, низкой собираемости налогов и т. д. – при всех негативных последствиях этих явлений – это давало возможность выживать в тяжелейших условиях миллионам. Тогдашняя открытость страны миру создавала множество разных «ручейков», компенсировавших бюджетную немощь государства той поры. И хотя в самих по себе разворовывании и распродаже советского наследия (которое не смогли приспособить к новым и реалиям и модернизировать) не было ничего хорошего, эта вороватая распродажа была рентой, размазанной по широкому слою людей, ни на что более не пригодных, но спасенных тем самым, возможно, от голода.
Сейчас такой «ренты» уже нет. И хорошо. Однако миллионы так и не приспособившихся к рыночной экономике людей никуда не делись. И государство активно не содействовало их приспособлению, поддерживая все сытые нефтяные годы иллюзию, что всех накормит и спасет.
