- Ты что, больной, что ли? Или издеваешься так? - зарычал Иван, отшатнувшись.
- Да как ты не поймёшь?! Под Богом же я хожу. Я согрешил - должен ответить.
- Да пошёл ты! Что ты тут лепишь? "Согрешил", "ответить"! У меня красные весь род вырезали - кто ответил? За расказачивание кто-нибудь ответил? Где твой Бог?
- Ответили. Или ответят.
- Да пошёл ты! - Иван уже кричал. Бойцы сопровождения соскочили с саней, взяли оружие наизготовку.
- Ответили они! Я лично видел как один всю мою семью из "маузера" расстрелял. И что? Ответил он? Я его нашёл - вся грудь в орденах, генеральские звёзды на воротнике. Где твой Бог?
- Это за него ты сюда угодил?
Иван сразу осёкся, быстро огляделся, насупился.
- Нет, - буркнул он.
- Он сейчас жив?
- Нет.
- Значит, ответил.
- Ага! - взвился Иван опять, но тут же осёкся, замолк.
- Пусть и твоими руками, но ответил. Бог как раз нашими руками и восстанавливает правду.
- А его руками кто?
- Бога или генерала?
- Генерала.
- Противник Бога и рода человеческого, человеконенавистник.
- Тьфу на тебя, болтун. Да, пошёл ты! Не хочу с тобой больше говорить. Я думал ты серьёзный человек, а ты - балаболка. Или дурачёк блаженный.
- Слышь, Иван, - позвал я его шёпотом, - А как ты сделал, что никто не догадался, что это ты?
- Он в реке утоп. Я-то тут при чём?
- Утоп, говоришь, - я усмехнулся, - а Бог тут не при чём? А ты молодец. А в штрафники как попал?
Тот зло зыркнул на меня и прибавил ходу, догнав последний ряд.
- По малолетке за поножовщину сел. Не успел откинуться - опять его повязали над телом. Прошлой весной. В лагере вскрыл двух политических. От расстрела в штрафники бежит. Ты поаккуратнее с ним - отчаянный душегуб.
Это сержант из конвоя догнал меня. Я поблагодарил его и спросил:
- Ты про всех знаешь?
- Нет, конечно. Только самых опасных. Должен же я знать - от кого чего ждать.
- Про меня тоже собрал сведения?
- Обязательно. Ты у нас считаешься самым непредсказуемым и опасным. И неуправляемым.
- Во как! А что же вы тогда якшаетесь со мной?
- Тут, во-первых, соображения безопасности - друга держи вблизи, врага ещё ближе. Да и ошибочно мнение о тебе. Ты очень предсказуем. Действуешь не по общеустановленным правилам, не по уставу, но вполне понятно, предсказуемо.
- В тебе психолог умер.
Сержант рассмеялся:
- Почему умер? Живёт, растёт и развивается. Это у меня - работа.
- Значит, я уже не в списке опасных?
- На первом месте. Только угрожаешь ты не нам, а всем, кто вокруг тебя. Ты уже убил одного потенциального бойца, они будут мстить. Опять кровь и потери. Может, грохнуть тебя сейчас? Больше людей до фронта доведу.
