— Ну, вот мы и встретились, Кадет! Пойдем-ка к нам, разберемся.
Еще не остывший после «дела» вор вздрогнул, рванул было руку, но, узнав Баварова, понял, что сопротивляться бесполезно. Через несколько минут они вошли в дежурную комнату милиции.
…Задержанного обыскали. При нем оказалась небольшая, в размер конверта, коричневой замши сумочка.
— Откуда сумочка, Кадет?
— Да… жена дала…
— А что в ней?
— Деньги, что еще там может быть.
Баваров открыл «молнию» и вытащил пачку денег и запечатанный конверт. Повернув его адресом вниз, спросил:
— Кому письмо посылаешь? Опять молчишь! Ну а марки немецкие откуда?
Молчание.
— Признавайся, — строго сказал Баваров, — это у той, в каракулевой шубке, да?
Карманник покорно опустил глаза…
Сотрудники милиции, пытаясь отыскать потерпевшую и возвратить ей похищенное, несколько раз объявили по радио о том, что найдены деньги. Однако до вечера так никто и не пришел.
Еще раз осмотрели содержимое сумочки. Кроме 150 рублей советских денег, 80 немецких марок и письма в Голландию, в город Арнем, в боковом внутреннем карманчике обнаружили смятую квитанцию об отправке телеграммы в город Нордхаузен (ГДР).
Поскольку хозяйка так и не объявилась, решили ее разыскать по имевшемуся на конверте обратному адресу.
Забрав сумочку, деньги и конверт, лейтенант Баваров выехал по этому адресу. Там его приветливо встретила молодая девушка, которая назвалась Таней Скобченко и в подтверждение предъявила свой паспорт. Адрес ее был записан на конверте правильно, а фамилия искажена: «Скобченько».
Несколько встревоженная приходом сотрудника милиции, Таня рассказала, что живет с родителями, в 1958 году окончила десятилетку, но в институт не прошла по конкурсу и поступила работать на кондитерскую фабрику «Большевик».
— С какого часа вы были на работе сегодня? — спросил ее Баваров.
— Как обычно, с восьми.
— А с работы никуда не отлучались?
— Да что вы, товарищ лейтенант! Как пришла на фабрику, так и не выходила никуда.
Баваров не ожидал такого оборота: привез пропажу, а ее брать не хотят!
— А в ГУМе не были?
— Я в нем, пожалуй, с полгода уже не была.
Почерк Тани, как оказалось, не имел сходства с почерком на неотправленном конверте. Да и писать в Голландию ей было некому.
Дело запутывалось. Одно было ясно — Таня Скобченко не имеет к письму никакого отношения.
Проверка в Центральном адресном бюро не внесла никакой ясности. Во всей Москве была лишь одна Таня Скобченко.
Подождали еще день. Запросили все отделения милиции. Однако потерпевшая не давала о себе знать. Тогда проверили по больницам и моргам — не попала ли в какие-либо дорожные происшествия хозяйка сумочки — женщина в черной каракулевой шубке. Снова безрезультатно. Оставалось заподозрить, что она по каким-то причинам не хочет разыскивать пропавшую сумочку и находившуюся в ней крупную сумму денег.
