Ночью полковник долго не мог уснуть, продумывая сведения, полученные за день работы. Наиболее ярко вырисовывалось грубое нарушение правил техники безопасности. Прокурор и Романкин видят в этом причину взрыва и готовы привлечь к уголовной ответственности руководителей завода. Но возражения профессора и такие смелые заявления Сиверского заставили его призадуматься. Стремясь всесторонне и объективно разобраться во всех обстоятельствах происшедшего взрыва, он решил еще раз заслушать результаты работы майора Романкина и поговорить с директором завода Карповым.
*
Разложив собранные документы на маленьком столике в комнате оперативной группы, Романкин стал докладывать:
— В цехе, где находится взрывчатка, электрическое оборудование было в аварийном состоянии. Электромоторы перегревались. Подшипники раскалялись до такого состояния, что работницы обжигали руки. Были случаи искрения проводов. В шнековых аппаратах были частые поломки и механические удары в массе аммонита. Целая кипа уличающих документов. Вот прочитайте, что писал пожарный в канун взрыва, хотя бы этот абзац!
Полковник взял у Романкина листок. Прочитал вслух:
— «Если эти нарушения не будут устранены, в цехе обязательно произойдет взрыв».
— Ничего не скажешь. Документ серьезный. Что же вы предлагаете?
— Считаю необходимым арестовать директора, главного энергетика и главного механика завода. Виновен и начальник цеха, но он погиб! Прокурор того же мнения и сегодня же готов дать санкцию.
— А не рано?
— Почему же рано! Все абсолютно ясно, доказательства вины собраны.
— Когда слишком легко даются эти самые «доказательства вины», не исключены промахи. — Полковник в волнении зашагал по кабинету. — Мы не должны допускать, чтобы потом другие исправляли наши ошибки и упрекали нас в неумении работать.
— Но ведь наши выводы не выдумка, это документальные и неопровержимые улики.
— Не будем спешить с выводами. Глубже изучайте эти ваши улики, а я побеседую с директором завода.
Полковник ушел.
*
В самые тяжелые дни во время войны Карпову не было так трудно, как сейчас. Он испытывал угрызения совести перед родными погибших, перед коллективом рабочих. Укорял себя за то, что в тот вечер ушел из цеха. Лучше бы сам там остался. Инженер Карпов после освобождения Донбасса по приказу Верховного главнокомандующего в числе других специалистов угольной промышленности был демобилизован и направлен на восстановление «всесоюзной кочегарки». Он стал главным инженером и директором тогда еще не существовавшего завода, и за каких-нибудь два-три года завод развернулся и окреп.
