Он всё ещё был жутко зол на неё.
— В-Виллем, — он продолжал буравить её холодным взглядом, как никогда прежде, и Серенити была не в силах его вынести. Она знала, что ей должно быть всё равно на это. Ведь это и было её целью, не так ли? Причинить ему боль. Потому что именно это Виллем де Конаи сейчас и чувствует. За непроницаемой маской его прекрасного лица, за ледяным щитом, которым он так умело прикрывался, скрывалась боль, и всё по её вине.
Не этого ли она и хотела?
Содрогаясь всем телом, она ждала, пока он первый заговорит. Она умоляла его глазами, молила дать знак, что он не…
«Что он не что?» — отчаянно подумала она.
Внезапно, он всё же произнёс:
— Серенити…
Тон был выбран неверно, и она покачала головой. Она не хотела слышать его голос тогда, будто он произносит её имя в последний раз. Запинаясь, она всё же сказала:
— Не думала, что увижу тебя сегодня.
От её слов его челюсть плотно сжалась, и он насмешливо ответил:
— Очевидно.
Её пальцы впились в ладони. Он был так зол. И она не имела права винить его в этом.
— Сегодня выходной во всём университете. Ни у кого не было занятий, — она оцепенела, произнося эти слова, и звук собственного голоса поразил её. Её голос не мог звучать ещё более лживо, чем это было сейчас. — Ахерон…
— Это так ты его называешь?
Она практически подпрыгнула при звуке его резкого тона.
— Он меня сам попросил, — и даже немного попятилась, встретив убийственный взгляд миллиардера.
— Он попросил тебя, — эхом он повторил её слова, с насмешкой. — И только потому, что он попросил тебя, ты ответила согласием?
Она слишком поздно поняла, насколько была так говорить, и побледнев продолжила:
— Всё н-не так…
— Да неужели? — протянул миллиардер.
Серенити обхватила себя руками в попытке унять дрожь.
— Виллем, пожалуйста, — она вздрогнула, когда он чертыхнулся.
— Думаешь, меня это сейчас порадует? — Грубо спросил он. — Что ты зовёшь меня Виллем, хотя тебе не составило никакого труда называть его так же по имени? — Он врезал в стену кулаком, заставляя Серенити подскочить на месте.
Чёрт подери.
Чёрт тебя подери.
— Думаю, тебе лучше уйти, — услышал он свой голос.
Ей стоило так поступить, прежде, чем он принесёт ей ещё больше боли.
Но Серенити не ушла, даже не шелохнулась с места.
— Я не оставляю тебе выбора.
Голос миллиардера был зловеще мягок, и она прекрасно знала, что это означает. Что кипение его гнева достигает поверхности, а ещё, что ему больно… из-за неё.
Но ведь именно этого она и хотела, не так ли?
