— Генерал, — чуть не истерически воскликнул адмирал, — надо немедленно возвращаться!
— Ни в коем случае, — хладнокровно произнес Бонапарт, — идите на врага! Иначе они вас заметят!
А в голове его пронеслось: «Умны, правильно рассчитали…» Как оказалось, решение Бонапарта было и талантливее, и удачнее. 9 октября на рассвете корабли зашли в залив Фрежюс. Когда загремели якорные цепи, известившие, что путешествие закончилось благополучно, к Бонапарту подошел адмирал. Сняв головной убор, он платком обтер вспотевший лоб.
— Ну, генерал… — выдохнул он.
И в этих словах слышалось глубокое восхищение и даже больше — преклонение перед этим худеньким корсиканцем.
Итак, Бонапарт прибыл на берег Франции. Что его ждет? Этот вопрос мучил не только его. Когда шлюпка, шурша о прибрежную гальку, уткнулась в берег, сердце железного главкома дрогнуло, хотя лицо оставалось неподвижным. Поставив ногу на сушу, он на мгновение задержался. О чем думал он в эти минуты? Может быть, вспомнились серые, влажные стены крепости Форт-Карре, что около Антиба, где ему пришлось провести некоторое время, живя в ожидании сурового приговора? У этой власти головы летели, как кочаны капусты. Или вспомнился мощный людской поток, подобный тому, который смел Людовика XVI? Но воля этого человека отмела все колебания, и он решительно двинулся вперед.
Париж, как и вся Франция, жила в это время под одним лозунгом: «Мы хотим такой режим, при котором едят». За два года после переворота, когда к власти пришла Директория[1], обещав создать процветающее общество и изменив для этого существующее законодательство, по сути, ничего не было сделано. Она показала свою слабость и в другом — потере Италии, которую отнял у французов Суворов, лишив страну получения дешевого сырья, что привело к безработице и ухудшению положения народа.
И неожиданно, по семафорному телеграфу Шаппа и Иньяса, было получено сообщение о высадке во Фрежюсе Наполеона Бонапарта. Это был удар средь ясного неба. Глава Республики Баррас, получивший это известие, растерялся. Он довольно хорошо знал Бонапарта, его ум, решительность. Судьба свела их шесть лет тому назад, когда роялистам в Тулоне удалось свергнуть революционную власть и призвать на помощь англичан. Пример мог стать заразительным, и Конвент поспешил уничтожить эту «заразу».
Началась осада, которой руководил некий Карто. Но она шла вяло, Конвент стал нервничать и направил туда своих комиссаров, среди которых оказались Огюстен, брат Робеспьера, Баррас и Саличетти. Последний, между прочим, был земляком Бонапарта. А о Бонапарте, этом артиллерийском офицере, они знали только по его памфлету «Ужин в Боккере», где высмеивались попытки роялистов вернуться к власти. Он многим понравился, в том числе и Огюсту. Судьба привела молодого капитана Бонапарта, который готовил, а потом сопровождал обоз с порохом в Боссе, где находился штаб осаждавших. Зная, что там был земляк, он решил его навестить. Находясь вблизи от военных действий, грамотный артиллерист не мог не поинтересоваться ходом осады. Как и Конвент, который прислал сюда своих комиссаров, он знал, что осада идет из рук вон плохо. Побывав на месте, он воочию убедился в главной ошибке осаждающих, которая позволили английскому флоту оказывать эффективную помощь осажденным. И у него созрел смелый план, как исправить положение. Разыскав своего земляка, он рассказал ему о своих соображениях. Выслушав его, Саличетти пригласил других комиссаров, среди которых и был Поль Баррас.
