Офицерская честь - Юрий Дмитриевич Торубаров

Бонапарт проснулся и открыл глаза. В комнате было еще темно, но по радостному гомону птиц, который доносился в раскрытое окно, выходившее в сад, было понятно, что на востоке уже забрезжил рассвет. Генерал чувствовал себя хорошо выспавшимся, поэтому не стал разлеживаться, а легко вскочил и подошел к окну. На него повеяло прохладой и утренней свежестью.

«Был дождь», — подумал он и, быстро одевшись, поспешил к выходу, чтобы насладиться этим воздухом в полной мере.

Он прошел на конюшню. Его Марс, почуяв хозяина, издал радостное ржание. Бонапарт подошел к коню, потрепал гриву. Конь ткнулся мордой в лицо хозяина. Бонапарт рассмеялся:

— Баловник! — и поцеловал его в лоб.

Накинув узду, он вывел его из стойла и набросил седло.

Это был прекрасный арабский скакун, белоснежный, как лепесток ромашки. Тонкие стройные ноги делали его выше, чем он был на самом деле. А маленькая аккуратная головка с лиловыми блестящими глазами говорила о породе животного. Да разве мог Эльфи-бей подарить другого коня победителю, хотя и далекого, но грозного австрийского императора. Он и свой дворец на площади Эзбекия отдал в полное его распоряжение. Бонапарт принял это предложение, руководствуясь тем, что дворец был на краю города, а хорошие отношения с начальником отрядов малемонов давали прямую выгоду — он из врага превращался в друга. Не без его помощи он установил добрые отношения с улемами и шейхами этой страны, которые помогали ему управлять Египтом.

Марс шел резво. Седок чувствовал, что конь застоялся и не придерживал его. Свежий ветер, принесенный с моря, бил в лицо, трепал челку, обнажая высокий, надвинутый на глаза, лоб. От этой прохлады было приятно всему телу. Он расстегнул рубашку почти до самого конца, подставляя грудь живительным струям.

Скачка продолжалась довольно долго. Она радовала седока, заставляя забыть на мгновение все заботы. Наконец, когда Марс стал сдавать, Бонапарт, придерживая его и наклонившись над его ухом, поглаживая шею, произнес:

— Ты, брат, устал, а я нет. Но так и быть, поедем шагом.

Во дворце генерала уже ждали. У крыльца стоял его адъютант Жуибер, который принял у соскочившего с коня Бонапарта узду, чтобы отвести лошадь в конюшню. — Дайте ему овса, да побольше.

Тон у генерала был приподнятый, в нем чувствовалось хорошее настроение. Проходя мимо дежурившего лейтенанта, генерал, что редко с ним бывало, спросил, приостановившись:

— Как самочувствие, Винаш?

— Прекрасное, — щелкнул каблуками офицер.