Я сердито облизнула губы. Он наблюдал за мной все это время, а я его ни разу не заметила. Я подумала о том, как гналась за той мышью, сдерживая дыхание в надежде, что очертания моего тела станут для нее незаметными. Наверное, именно это подразумевал Сиффрин под «истаиванием»? Я и не знала, что для этого есть специальное слово… я ведь думала, что это просто один из фокусов Пайри. В отличие от брата я никогда не умела хорошо истаивать. Сиффрин был прав: та мышь меня увидела… От стыда по моей спине поползли мурашки, заставив шевельнуться белые волосы на кончике хвоста.
– Ты должен был находиться очень близко, чтобы все видеть.
– Я умею истаивать лучше, чем ты. – Глаза Сиффрина весело блеснули.
На меня это произвело впечатление, но я не собиралась поощрять самодовольного лиса.
– А то, как ты меняешь свой облик, – это тоже лисье искусство?
– Ва-аккир. – Он вытянул вперед элегантную черную переднюю лапу.
Я вдруг вспомнила о старой лисице, с которой столкнулась в прошлую ночь.
«Ты приходишь. Ты спрашиваешь о Пайри. Ты уходишь. Когда ты оставишь меня в покое?»
Старая лисица вела себя так, словно мы уже встречались с ней прежде. Может, и встречались…
– Ты и мне подражал, да? Ты расспрашивал о Пайри, как будто ты – его сестра!
– Раз или два, – ничуть не смутившись, ответил Сиффрин. – Я подумал, что это поможет мне найти его.
Я вспомнила о детеныше, появившемся из темноты под разбитым светящимся шаром.
– А потом я встретила тебя как… как моего двойника.
Сиффрин опустил глаза:
– Я такого не задумывал, но ты не оставила мне выбора.
– Это было… – Я пыталась найти слова, чтобы выразить ужас и гнев, которые я испытала, встретившись с самой собой.
Сиффрин завернул белый кончик хвоста прямо к своему носу.
– Те существа, которым подражают, никогда не встречаются со своими двойниками. Это опасно для двойника, на него могут напасть. Это… это очень тревожно – увидеть самого себя. Даже если ты не знаешь, что это ты, тебе становится не по себе.
Расстраивает? Все было намного хуже. Жуткая тошнота, ярость… я даже думать об этом не могла. Я могла его убить!
– Джана рассердится, если узнает, – признался Сиффрин. – Это противоречит лисьим знаниям – сталкиваться с тем, кого тебе пришлось копировать с помощью ва-аккира. Потому что это опасно, потому что это может вызвать особые чувства… Но ты ведь не пожелала понять. Мне необходимо было что-то такое, чтобы пробудить твой разум. – Он облизнул нос. – Я не понимал, как сильно это подействует. Полагаю, законы лисьего искусства возникли не просто так. И я не стану снова их нарушать.
