Я вмешалась, прервав ее скорбный монолог.
— А что за новый фильм? — спросила я у Чели.
— Нас практически вынудили его взять, — сказал он, — завтра я тебе все объясню.
Я попыталась понять, в курсе ли дела другой компаньон, Мариани, но тот все никак не мог оторваться от тарелки.
— Чего же тут объяснять, раз ты уже дал согласие?! — невозмутимо проговорила я.
— К счастью, сие ко мне отношения не имеет, — язвительно откликнулся Семпьони.
Я снова посмотрела на Чели.
— Это случайно не итальянский фильм?
— Ну да, по «Влюбленным» Гольдони, ты, наверно, читала в прессе…
— Они что, делают «Влюбленных» с немыми актерами?! — воскликнул Паста.
— С ума сойти!
— Да ладно тебе, итальянские фильмы всю жизнь дублировали.
— Ну и страна! Только здесь такое возможно!
Я чувствовала, что сейчас начнется полемика на тему голос — лицо, дескать, актеры должны сами себя озвучивать, хотя это правило никогда не соблюдалось и стало вечным источником жалоб, требований, призывов к бунту, высказываний типа «пора с этим покончить», «пусть сами себя дублируют». Но в итоге все оставалось как прежде, ввиду устоявшейся практики и перспективы хороших заработков.
— А вы разве еще не привыкли? — пожал плечами Купантони. — Тоже мне великая новость!
— Да, но если так будет продолжаться, — выкрикнул Паста, — скоро нам придется их и на сцене дублировать!
Кому в данном случае пришлось трудно, так это Боне: по тому, как она вся напряженно подалась вперед, было ясно, что ей ужасно хочется заявить о своей позиции, но до тех пор, пока ей было не известно, есть ли в фильме для нее хорошая роль, она не могла высказаться ни «за», ни «против» и в отчаянии переводила взгляд с Чели на Мариани. Она промокнула салфеткой пот в глубине декольте и, видимо, решила промолчать.
А Мариани наконец-то подал свой красивый голос, в котором актерское прошлое и хронический бронхит сливались в нечто весьма привлекательное.
— Это особый случай, — спокойно и размеренно произнес он. — Они пригласили на главную роль австралийца, а он прихватил с собой партнершу, ведь по сценарию героиня должна быть очень молоденькой и непременно неопытной.
— Ах, вот оно что!
— Обычная история!
Итак, волна возмущения (если таковое вообще имело место) проделала свой типично итальянский путь — исчерпала себя в одну минуту. Беседа опять раскололась на отдельные диалоги. Чели заказал горячее и еще вина. Бона в конце концов самоутвердилась:
— Но я ведь совершенно не знаю Гольдони…
