Но как бы там ни происходили события в дальнейшем, тогда, во время переезда в новый дом, хлопоты с рождением очередного брата и многочисленные гости мало интересовали семилетнего Феденьку Тютчева. Рано научившись читать, он, закрываясь в своей спаленке, с увлечением читал все, что удавалось выпросить из библиотеки отца, особенно своего любимого Жуковского. И тогда с большим трудом верному дядьке Николаю Афанасьевичу Хлопову, ходившему за дитятею с его четырехлетнего возраста, удавалось вытащить погулнгь по шумной Маросейке.
Жизнь в первопрестольной шла между тем своим чередом. «Последние две зимы перед нашествием французов званые обеды, гуляния и спектакли сменялись без передышки... То было время, когда редко хворали, когда мало думали, по много и беззаботно веселились, когда размеры аппетита определялись шутливой поговоркой, что гусь — глупая птица: на двоих мало, а одному стыдно...» Поселились и у Тютчевых, но больше собирались свои, близкие друзья и родственники, которых у них по Москве было великое множество.
Иногда для завязывания знакомств старших сыновей— Николая и Феденьку водили недалеко, на Покровку, в просторный, богатый связями дом князей Трубецких. Братья поначалу страшно дичились. Однажды на детском балу они увидели чернявого, непоседливого мальчика, чем-то смешившего старшую из дочерей Трубецких.
— Кто это? — спросил Федя у брата.
— Сашенька Пушкин, племянник Василия Львовича, поэта,— ответил тот и подвел брата ближе к смеющимся детям. Возможно, так в первый раз очно встретились два будущих великих русских поэта, чтобы потом уже, по воле судьбы, не встречаться более никогда. А о той встрече они по молодости лет вскоре забыли и не вспоминали никогда.
Значительно реже Тютчевы устраивали детские балы и у себя, но это случалось уже после переезда в дом Шереметевых, в середине 1810-х годов. Тогда, как вспоминал поэт, его сестра, хозяйка будущего бала, десятилетняя любимица семьи Дашенька «тщательно составляла пригласительные списки».
Скоро веселью в Москве пришел конец. Войска Наполеона перешли границу, двигались к Смоленску. Жители стали лихорадочно готовиться к эвакуации. Вздорожали кареты, повозки, лошади. Родовитые москвичи разъезжались по своим дальним имениям — в Ярославль, Казань, Нижний Новгород. Тютчевы выбрали Ярославщину. Там, под Угличем, в благоустроенном имении в селе Знаменском в одиночестве доживала свои последние месяцы бабушка поэта Пелагея Денисовна Тютчева.
