— Хочешь бокал вина? — спрашивает он, раскладывая еду на тарелке.
Я сжимаю губы.
— Нет, лучше не надо. Я быстро пьянею, мне далеко идти домой и все такое…
Мне нравится, как Оливер смеется: искренне и неожиданно, как будто пытается сдержаться, но не может.
— Тогда воды?
— Да, спасибо.
Он ставит мою тарелку на тканую теплоизолирующую подставку цвета серого металлика и отодвигает для меня стул.
— Как-то странно есть одной. Ты будешь просто наблюдать за мной? — мои губы складываются в мрачную линию.
— Нет.
Я слышу шуршание пакета, затем он садится с квадратным стеклянным контейнером и ложкой напротив меня.
— Что это? — спрашиваю я, проглотив кусочек лучшей рыбы, которую я когда-либо пробовала.
— Клубнично-ревеневый коблер[14]. Я был сыт после ужина, поэтому взял десерт с собой.
— Ммм, выглядит хорошо.
— Так и есть. Моя мама прекрасно готовит, — бубнит он сквозь салфетку, вытирая рот.
— Я следующая, — я указываю вилкой на свою тарелку. — Это лучшая тилапия, какую я когда-либо ела.
Несколько минут мы едим в уютной тишине, наслаждаясь кулинарными оргазмами. Я бросаю на него нервные взгляды, в то время как он кладет коблер в рот ложку за ложкой, издавая жующие звуки. Съев все со своей тарелки, я посылаю ему самый лучший щенячий взгляд, когда замечаю, что осталось всего несколько кусочков десерта.
— Кажется, тебе понравилось, — он улыбается.
— Да, было очень вкусно.
Оливер кивает.
— Боже, этот коблер восхитительный. Он все еще теплый.
— Должно быть, вкусный, ты просто поглощаешь его, — мой комментарий получается немного резче, чем я хочу.
Он берет последний кусочек и подносит на несколько дюймов от моего рта. Я смотрю на Оливера, сузив глаза.
— О… ты хотела попробовать кусочек? — он спрашивает с дьявольской ухмылкой.
— Нет, все отлично. Это же твой десерт, а не мой, — я отодвигаю тарелку в сторону и ставлю локти на стол.
— Тогда хорошо, — он пожимает плечами.
Никогда раньше мои глаза не были настолько близко к тому, чтобы вылезти из орбит. Я открываю рот, хватая воздух.
— О Боже! Не могу поверить, что ты съел последний кусочек.
Оливер хмурит брови, медленно вытягивая ложку изо рта и тщательно облизывая ее губами.
— Что? Я только что спросил у тебя, хотела ли…
— Может, я и сказала вслух «нет», но мои глаза умоляли об одном маленьком кусочке! Черт, нельзя повторять снова и снова какой он вкусный и издавать те смешные звуки, не думая, что, возможно, я могу захотеть попробовать.
Он смеется, а я пытаюсь подавить улыбку.
