[курсив мой –
С. У.]. Забегая вперед, признаюсь – когда я стал заниматься политикой, то почувствовал себя совсем комфортно. Ибо я действительно во многих проектах не видел себе равных. Никого, кто мог бы это придумать и реализовать. И, конечно, это было комфортное ощущение: я нахожусь в том месте, которое никто другой не может занять. Но это уже третий этап моей жизни. Переход от бизнеса к политике».
Можно, конечно, попенять академику, что забыл он об оплате государством некоторых безответственных действий, предпринимаемых субъектом при занятиях «наукой» (основным качеством каковой была этническая необходимость «крутиться»). Никак не оценивается олигархом и то, что средства, изымаемые государством для оплаты научных изысканий Березовского, шли, в том числе, и на пропаганду, которая хоть как-то примиряла основной социум с людьми, носящими такое выдающееся отчество, не позволяя развиваться национальному комплексу лично у Бориса Абрамовича.
Не мешает напомнить, что даже согласно усеченным фрейдистским характеристикам так называемая совесть – это социальный страх. Отсутствие этого страха (совести) в начале занятий быстрыми бешеными преобразованиями привело к его гипертрофированному иррациональному разрастанию, при обеспечении «индивидуальных (оппозиционно одиноких) возможностей» и сознательному разрушению «социальных гарантий». Определенное в этом пассаже «комфортное состояние духа» – никаким иным качеством, кроме ощущения себя инопланетянином, получившим для владения планету с недоразвитым населением, не умеющим пользоваться носовыми платками, описано быть не может. Странно, что пришелец не приписал себе заслугу в изобретении пуговиц, но это только потому, что враждебные по отношению к инопланетянам силы производству пуговиц мешают. Можно даже выявить «бессознательное» понимание, почему происходит такая несправедливость по отношению к одному из создателей рыночной экономики и свободы: «Сегодня Березовский воспринимается как еврей».
Мнение населения, менее уникального для данной территории, испытывающего от деятельности пришельцев некоторый дискомфорт, сколь ни будь интересным, быть признано не может – они сами виноваты: «Мне кажется, что русская демографическая катастрофа происходит оттого, что русские проявили меньшую способность приспосабливаться. Им легче просто уехать из России, чем обрести новую специальность, новый динамизм. Евреи ничего не захватили. Была жестокая конкурентная борьба. Начальные условия для всех были равны. Евреи были в лучшем положении только потому, что все возможности прежней системы для них были исчерпаны некоторым ограничением, выставляемым государством. Так что евреи начали на равных жесткую конкуренцию».
