(Как это походит на нынешних «демократов»!)
Против российского займа выступали не только определенные финансовые группировки, либералы и либеральная пресса, но и Германия. Германия сначала старалась всячески оттянуть момент заключения соответствующего соглашения, но когда к нему подошли вплотную, тогда она «коварно приказала своим банкирам не принимать участие в займе»[198]. Необходимо заметить, что «вслед за Германией от участия в займе отказался и Морган, к которому лично весьма благоволил Вильгельм и который всегда, несмотря на демократизм американца, очень дорожил вниманием столь высоко коронованной особы»[199]. Витте не без основания предполагал, что Дж. П. Морган «ушел на попятный двор не без влияния германского правительства»[200].
Германское правительство, банкиры, отказавшиеся финансировать русских, либералы всяких оттенков, выступавшие против займа, конечно же, прекрасно понимали опаснейшее положение, в котором находилась Россия. А это означает, что им были нужны революционные потрясения в России, чреватые крушением российского самодержавия.
Важно отметить, что Германия в этом деле оказалась в согласии (если не в союзе) с «еврейским синдикатом банкиров», по терминологии С. Ю. Витте. Это согласие (или союз) позволяет несколько иначе взглянуть на проблему «немецких денег» в подготовке русской революции вообще и на деятельность «купца революции» Парвуса в частности.
Шум вокруг «немецких денег», которые получали большевики для подготовки и проведения революции в России, был поднят едва ли не сразу после февральского переворота. Ленин и большевики обвинялись в шпионаже на пользу Германии. «Во что бы то ни стало обвинить кого-либо из большевиков в шпионстве! – таков пароль теперь», – писал Ленин в июле 1917 г.[201]. Дело кончилось тем, что Временное правительство издало приказ об аресте Ленина. Возник вопрос о явке его на суд.
Ленин, находясь в подполье с 5(18) июля, не исключал подобной явки, полагая необходимым добиться открытого суда, чтобы публично отвести от себя обвинения. Но VI съезд РСДРП(б), работавший 26 июля (8 августа) – 3 (16) августа 1917 г. принял резолюцию, в которой высказался против явки своего вождя на суд, ибо «не суд, а травля интернационалистов, вот что нужно власти. Засадить их и держать – вот что надо гг. Керенскому и К°. Так было (в Англии и Франции) – так будет (в России)». Все это – большевистская версия происходившего[202].
Дымный шлейф разоблачений потянулся и далее. Причем все чаще и чаще в этой связи стало всплывать имя Парвуса. С. П. Мельгунов, историк и публицист, один из руководителей партии народных социалистов, будучи в эмиграции, написал несколько книг по истории Февральской и Октябрьской революций, а также Гражданской войны 1918–1920 гг. Среди них – «Золотой немецкий ключ большевиков». Там читаем: «В кармане Парвуса, связанного и с социалистическим миром, и с министерством иностранных дел, и с представителями Генерального штаба, надо искать тот «золотой немецкий ключ», которым открывается тайна необычайно быстрого успеха ленинской пропаганды»
