– Шпага. Фамильная. От прадеда, – объяснил гишпанец.
– Тоже кобельером был? – пробормотал казак, пытаясь ногтем отколупать кровавые блямбы со штанов, радуясь, что давнёхонько пропиты шелковые шаровары, что широки, будто самисеньке Чёрное море, и не они запачканы, а то вовсе лютая обида взяла бы. – Э, да тут вся нога до сапога замарана.
– Королём титул сей дарован. Не веришь, что ли? – кошачьи усики Анчеса буйно встопорщились.
– Верю, чего не верить. И что с нами теперь будет, пан благородный гишпанец?
– Может, и вправду на волю отпустит? – жалобно проскулил кобельер.
Это уж конечно, она непременно отпустит! После догонит и ещё разок отпустит. Эх, к чему о несбыточном болтать? Лучше задремать на часок – все силы выжала чёртова колдунья. А ведь утро уже…
Утро и вправду быстро наступило. Поднялся у корчмы дикий крик, набежало селян во двор, вдесятером удавленника из петли вынимали. С чего он?! Как?! Зачем?! Добрый ведь человек был, набожный! Ох, беда-беда…
В большой спешке съезжали заночевавшие в корчме гости, шум, гам, плач и суета...
… Карета ждала у рощи за околицей. Сидел неподвижно седоусый онемевший шляхтич, замерла на потертых подушках его подмененная дочь, улыбалась из распахнутой дверцы ведьма – уже в господском платье и шапке замысловатой:
– Что ж вы, слуги мои верные, ждать заставляете?
Удушье накатило такое, что Хома закорчился в пыли, норовя в отчаянии стукнуться головой об окованное колесо кареты. Рядом издыхал, лягался дырявыми сапогами несчастный гишпанец. Ослабила хватку ведьма, кое-как взобрался к кучеру на облучок Хома, устроился на запятках Анчес…
– Трогай! – приказала ведьма.
Кучер, так и не повернувший головы на все предсмертные хрипы и прочие дерганья, взмахнул вожжами. Мягко покатились колеса по дорожной пыли. Хома утер лицо, сплюнул под копыта – эх, добрые кони. Прощай, проклятая Мынкивка! Век бы тебя не видать! Вот только с собой увёз казак своё проклятье, да и хозяйку заполучил, хуже которой не бывает! Сам-то кто теперь? Прислужник чёртов, который похуже самого чёрта считается. Но дышать-то каждой твари хочется…
Глава 5. Об опасности дорожных безрекомендательных знакомств
Тяжела доля чумака. И солнце жарит, и ветер пронизывает, и разбойный казарлюга похоронную рубаху[35] забрать норовит. Но в конце дальнего пути ждут садок вишнёвый со шмелями гудючими да белёная хата. Ну и жена, конечно, или та, кто на дорогу рушник-полотенце дарила. Ждёт под теми самыми вишнями, стол обильный накрывши. И каравай там, и сальце, и вареники, творогом напиханные. Ну и горилка дожидается холодная, смачная, что водою в горло льется, только подноси...
