Ко времени нашего разговора Тимофей Андреевич уже получил звание народного, и картины его экспонировались по всей Европе. Один из пяти первых профессиональных реставраторов, выпущенных «Репинкой», он работал в Национальном художественном музее, в реставраторской, и писал свои изумительные картины – огромные, от стены до стены.
У человека, переступившего через порог этого небольшого помещения, создавалась иллюзия «входа» в живописный сюжет. Я вошла, вернее, вышла на луг, полный солнца и лета, над которым парили крохотные крылатые человечки…
– Духи трав и цветов?
– Да, – кивнул художник. – Когда я был мудрым несмышленышем, я хорошо их видел.
– Как вы сказали? Мудрым несмышленышем?!
И он рассказал, что, по якутскому поверью, дитя до пяти весен (якуты считают годы по веснам) понимает язык вещей, видит духов и его называют «мудрым несмышленышем». После пяти «потустороннее» зрение ребенка исчезает. Он полностью становится «земным», но еще четыре года его свежий разум впитывает сложные смыслы как губка, хотя поступки и представления о жизни остаются ребячьими.
Девять весен – черта, за которой человеческий дух полностью укрепляется к осмыслению окружающего мира.
Художник улыбнулся:
– Жизнь – метроном, каждый год учит человека чему-то, но у некоторых детское зрение, или сила детского воображения – называйте этот феномен как хотите, – никуда не уходит после пяти весен… а бывает, и после девяти, если тебя коснется жезл Кудая.
Позже, гораздо позже я напишу роман о детях Кудая – небесного коваля, разбрасывающего по земле небесные камни. Это трехликое божество искушает людей творчеством.
Правый лик Кудая светел
И божественно сияет,
Левый гнусен, словно беса
Отвратительная рожа,
Ну а тот, что посередке, —
Лик обычный, человечий…
Ох, и трудно трем личинам,
Меж собою несогласным,
К одному прийти решенью!
Потому-то, верно, людям,
Ни покоя нет, ни лада,
В их сердцах то жар, то стужа —
Скоротечный праздник славы
И сомнений долгих мука,
Счастья высшего блаженство
И отчаянье глухое!
…Стоит заглянуть в призму памяти, как начинает кружиться калейдоскопическая вселенная детства.
Лечу, теряюсь, растворяюсь то ли между мирозданиями, то ли в ином измерении, на границе воспоминаний, чувств, эмоций… Не все-то и ухватишь – ускользают, уносятся в слепую пучину стеклянные зернышки, шуршащие осенние листья…
Но вот он – двор, поросший «воробьиной» травкой, бабушкин цветочный сад, солнечный круг, звездное небо… «песенное» крыльцо…
