– Ну вот. – Олег Павлович остановился, вокруг него тут же сгрудились ребята. – А нам сказали, что лошадей здесь не будет.
– Мы уже уходим. – Девчонка коснулась рукой шеи коня, и тот доверчиво повернул к ней голову.
– Вас здесь много? – спросил Олег Павлович.
– Здесь других лошадей много, не только наши. – Девочка погладила коня по морде, тот качнулся, тяжело вздохнул и положил голову на плечо спутницы.
– А вы откуда?
– Мы с фабрики, – медленно подбирая слова, ответила девочка. – Там конюшня. Есть… – Она выжидательно глянула на ребят и быстро добавила: – Но сейчас все в другой части леса.
– Мы с ними уже встретились, – улыбнулся Олег Павлович. – Нас сюда послали, сказали, что здесь лошади не ходят. Странно. Почему так?
Девочка быстро вскинула глаза и тут же опустила их.
– Нельзя, и все, неужели не понятно? – Она дернула коня за попону и пошла прочь, с трудом выдергивая ноги из снега.
– А лыжникам можно? – выскочил вперед Антон.
Миша в это время усиленно крутил головой, соображая, что ему так не нравится в этом месте. Елки, лес, изгиб дороги, большой сугроб.
– Лыжникам? – Девочка обернулась, ее глаза полыхнули нехорошей темнотой. – Отсюда не все возвращаются. А ходят все. Особенно лыжники.
Точно! Вчера вечером он топтался под этими елками, и в этом сугробе вязла призрачная лошадь. Значит, они совсем недалеко от лагеря, просто сделали большой круг. А просека, похоже, делит этот лес пополам…
Лошадь вяло мотнула облезлым хвостом и пропала.
Рыбкин растерянно моргнул, обернулся к ребятам. Те уже выстраивались в цепочку, исчезновения коня никто не заметил.
– Рыжик, – тихо позвал Миша. Рука, которой он показывал в сторону странной парочки, заметно дрожала.
Антон обернулся:
– Чего тебе?
Они оба посмотрели в глубь тропинки. Лошадь была, девочка тоже, через секунду они скрылись за поворотом.
– Слушай, – зашептал Миша. – Давай сбежим обратно в лагерь. Он рядом, я здесь был вчера. Мы круг сделали.
– Да? Класс! – Антон явно не разделял беспокойства друга. – Значит, скоро обедать отправимся. Пошли еще покатаемся и вместе со всеми вернемся.
В этот момент Рыбкин почувствовал, что стремительно замерзает, у него уже промокли ноги, начала зудеть натертая ладонь, зазвенело в ушах, и вообще жизнь показалась ему скучной и однообразной.
– Олег Павлович! – во всю мощь легких гаркнул Рыбкин. – А можно, я домой пойду?
Ребята тут же повернулись к нему.
– Ты заблудишься, – прищурился Паганель.
– Вы же знаете, что лагерь рядом. Рукой подать! Я не заблужусь.
