Вампир из Мексики. Жмурик-проказник. Стеклянная рука - Эдуард Николаевич Веркин

– Много разного бывает, – сказал Куропяткин. – Много…

И достал из футляра черную трубку. Странную такую, по форме напоминающую череп. Сунул в зубы мундштук…

– Курить будешь? – спросил его Кошкин с легкой завистью.

– Не, – покачал головой Куропяткин. – Не буду. Врачи запретили. Говорят, здоровье непоправимо подорвано. Тринадцать лет, как-никак…

Кошкин и Сунцов уважительно переглянулись – среди всех школьных ребят один Куропяткин уже бросил курить. Причем бросил не что-нибудь, а настоящую трубку. И бросил тоже не просто так, а в связи с ухудшившимся здоровьем.

Еще только у одного Куропяткина имелись настоящие кожаные сапоги – «казаки» с железными носками, а также черный плащ, черная шляпа и необыкновенные зеленые очки. Даже сейчас, несмотря на наступающие сумерки, Куропяткин был в этих самых круглых зеленых очках. Говорили, что он даже спит в этих очках, даже в ванной в них моется. Когда учителя на уроках пытались эти очки с Куропяткина снять, он говорил, что у него редкое заболевание глаз – дневной свет ему противопоказан. И предъявлял соответствующую справку.

Очки, кстати, Куропяткину здорово шли.

– Слышь, Пятка, – Кошкин подмигнул Сунцову, – тебя можно спросить?

Куропяткин погрыз трубку, задумчиво поглядел на реку. Потом сказал:

– Спросить, конечно, можно… Отчего не спросить…

– Только ты не ври, хорошо? – Кошкин попытался заглянуть ему в глаза, да только не получилось – через зеленые стекла глаза были почти не видны.

– Я никогда не вру, – лениво ответил Куропяткин. – Всегда только правду режу. Чистую, как горный ручей.

– Ага, – хмыкнул Кошкин, – правду… А про Красные Ворота тоже правда?

Куропяткин постучал трубкой о каблук, выбил воображаемый табак и сказал:

– Если хочешь, я тебе даже покажу их, Красные Ворота. И тебе, Сунцов, покажу…

– Не надо, – дружно замотали головами Кошкин и Сунцов.

Куропяткин презрительно плюнул на песок, оставил трубку и стал сворачивать из бересты факел. Ночью он собирался отправиться по берегу, побить острогой рыбу на уху, поэтому факелов было нужно много.

– А то, если хотите, можно сходить. – Куропяткин стал обжигать факел, вкусно запахло горелой березовой корой.

– Не хотим, – снова сказали Сунцов и Кошкин.

– Вот так всегда… – Куропяткин вздохнул. – Говорят, враль, говорят, гонщик, а как доходит до дела… Ладно. Так чего, Кошак, ты там спросить хотел?

– Про палец мы хотели спросить, – Кошкин придвинулся поближе к Сунцову, – это правда?