— Для сугрева можно, — согласился Вадим, — но не больше. Если мы хотим сбежать от действительности, то скоро нам эту возможность предоставят. В могиле. Итак, вопрос: кто из вас в районе двух часов пополуночи выходил из дома, а на обратном пути поднимался по правой, то бишь, южной лестнице?
Народ безмолвствовал. «Вот оно, — замер Вадим, — неужели попал?»
— Почему молчим? — как бы обиделся он. — Я выходил из дома. До ветру. Свет не горел. Некто вошел в здание, поднялся по правой лестнице и, войдя в одну из наших комнат, разлегся на кровати. Что в этом страшного? Мы все бегаем по нужде, и не такие мы бессовестные, чтобы гадить в неработающем туалете, — не удержался он от колкости. — Итак, кто это был?
Все молчали.
— Не понял, — удивился Макс. — А ты ничего не напутал?
— Нет, — ответил Вадим, — у меня хорошие часы.
— Без десяти два я пошел ломать замок на третьем этаже, — заявил Борька, — никого не встретил. Сначала я дотошно изучал, щупал, потом ломал замок. А до этого, как бессовестная личность, посетил неработающий туалет. Прошу простить, но там уже воняло, — Борька даже не покраснел.
— Ты всегда в поездки берешь с собой фонарь?
Он опять не покраснел. Даже улыбнулся.
— Фонарь и отмычка — не самые странные вещи, которые я всегда беру с собой.
И снова тишина. Но недолгая.
— Ну, положим, я выходил, — проскрипел Мостовой. — Ровно в три-пятнадцать. Меня тошнило… Но никакой правой лестницей я не поднимался.
— Правильно, — поддержал Макс, — мы весь день пользовались левой. Какого черта в незнакомом доме ходить нехожеными тропами, пусть там и одинаковое расстояние?.. — он внезапно осекся, нахмурил брови.
«Доперло, — подумал Вадим. — Вот именно. Резонное подозрение: для кого-то эта тропа не является нехоженой. Но почему он не признается? Куда уж проще сказать да, дескать, в районе двух часов я бегал (бегала) до кустиков. Никто не подкопается. Подумаешь, правая лестница. А вот и нет, — прокралась хитрая мыслишка. — Он не может такого сказать, ибо не уверен, что я видел его именно в доме, а, скажем, не в окно выходящим из… очень подозрительного «овощехранилища»».
— Бред какой-то, — выдохнул Мостовой, хватаясь за бутылку. Никто и глазом не успел моргнуть, как он запрокинул голову. Золотистая жидкость толчками потекла в жадное горло.
— Фу, как некультурно, — скривилась Катя. — Ну и кто после тебя будет пить?
— А ему того и надо, — перестал чесаться «сплющенный» Коля.
Мостовой оторвался от выпивки, подвигал «мужественной» челюстью, но никак не прокомментировал.
