— Несерьезный ты человек, — вздохнула Валюша.
— Кто бы говорил, — огрызнулся он; потом, правда, смилостивился (уж больно пауза затянулась). — Ладно, трави свою сказку, и спать. А на первый вопрос я тебе не ответчик.
— Жила-была девочка… — начала Валюша.
И пошел кромешный сериал. Почему она решила выплеснуть все это на Вадима? Ему и без того было тошно. Второе пожизненное проклятие (после путаницы с «Олегом»). Каждому встречному-поперечному его физиономия казалась максимально располагающей к доверительным беседам — от бича в подворотне до упакованного богача на диковинном «Хаммере» (был на днях один, в кафе подошел — полчаса жаловался на частичную импотенцию и полную прострацию). Кольцов наизусть знал все жизненные неурядицы бывших сослуживцев, соседей по подъезду, бабушек на лавочке — кто кого бросил, обманул, «оброгатил», и почему они все такие несчастные…
Девочка Валюша проживала в городе Томске. Нормальный сибирский город. Было бы хуже, проживай она без права на побег где-нибудь, скажем, на Курилах — в фанерной деревеньке под пятой дымящегося вулкана. У Валюши имелся золотой отец — начальник вагонного депо при станции «Томск-2» и абсолютно никчемная мать — пьяница, гулена и транжира. Но отец ее любил, хотя и зря. Не любил бы, остался бы жив. Когда ему сообщили об автомобильной аварии, в которой активное участие приняла его законная супруга-паразитка, разбившая спьяну семейную «Ауди» об парочку легковушек, отца хватил обширный инфаркт. Прямо в кабинете, в присутствии полчища замов. Была машина с мигалкой, больница, реанимация, кладбище. Мать, как случается с подобными людьми, осталась жива. Во всем этом нелепом нагромождении железа, крови, раздавленных тел она смотрелась очень миленько — пьяная и с шишкой на лбу. От суда мамашу отмазали, у отца имелся друг детства — гениальный адвокат.
Через три месяца у Валюши появился отчим, немедленно прописавшийся в их шикарной квартире в центре города. Какой-то коммерсант-вредитель. Но в целом веселый мужчина: если мамашка лупила Валюшу в бесконтрольной ярости специально приспособленной палкой и при этом пьяно изрыгала угрозы, то новый папашка — поначалу рукой, с веселыми прибаутками и не каждый день. Через полгода ситуация поменялась: прозрев, что единственное в их жизни несчастье — это самый противный на свете ребенок, родичи начали атаку развернутым фронтом. Валюша защищалась. Жизнь стала похожей на своеобразный спорт — где нужно как можно ловчее увернуться, успев при этом мелко напакостить.
