19. Пионерлагерь доктора Ливси
Максим вышел из юрты и потянулся. Там, на соседнем холме, рядом с табличкой «МИНЫ», заходили ходуном кусты, и показалась объемная туша кабана. Он поднял рыло и некоторое время втягивал пятаком, украшенным длинными бивнями, воздух. Потом резко фыркнул и побежал вниз, к лесному массиву.
— Старлей, — окликнул Максима Екимов, закончив чистить зубы. — Через полчаса мы выезжаем в Грозный. Готов?
— Как в Грозный? Решили же, что в Ханкалу.
— Работа у нас такая… — запел подполковник и, перекинув полотенце через спину, пошел одеваться.
От места дислокации отдельного батальона, куда доставили энтэвэшниц, Екимов и Максим пересели на колонну Сибирского округа, идущую «транзитом» мимо аэропорта Северный.
— Работенка появилась, по нашу с тобой душу… Разведчики сорок шестой бригады задержали бойца, вернее, бывшего бойца одного из отдельных батов. Он на дембель уходил три месяца назад и вдруг объявился на рынке. У него с собой фамилии и имена офицеров, солдат, семей, расположение частей…
Сразу вслед за Екимовым и Михайленко за железные ворота бригады въехал бронированный «УАЗ». Из открывшейся двери показались сначала ноги и исполинское плечо в генеральском погоне. Через секунду, выпрыгнув из машины с резвостью восемнадцатилетнего человека, на земле очутилось все атлетическое тело комбрига генерала Зубаря.
— Здравия желаю, товарищ генерал, — отдав воинское приветствие, сказал Екимов.
— А-а, старый знакомый, здравствуй-здравствуй, — обнажив по-голливудски белоснежный ряд зубов, ответил генерал. — Пошли ко мне.
Сорок шестая бригада, раскинувшаяся сетью неисчислимых палаток, прорезанных бетонированными дорожками и островками полковых и батальонных плацев, лежала, словно на блюдце, между Грозным, зданием аэропорта и холмами Толстой-Юрта.
У генерала была не палатка, а вагончик. Железная коробка с душем и туалетом. Рядом Максим заметил обитую кожей грушу в форме человека среднего роста.
— Тренируюсь, — показывая идеальные ровные зубы, сказал генерал, увидев взгляд старлея. — Проходите.
Внутри было все более чем по-спартански. Ничего лишнего, что говорило бы об иной, личной, гражданской жизни. Разве что телевизор с видеомагнитофоном. Екимов и Максим сели за стол.
— Кофе, чай?
В дверь постучали.
— Входи, — не оборачиваясь и все так же веселым голосом человека, полного оптимизма и верящего в собственные силы, бросил Зубарь.
— Товарищ генерал, вызывали? — в дверь протиснулась голова с острым носом и седым чубом.
