Лика замолчала и рванула машину с места.
– Как поживает Томас? – спросила она, не отрывая взгляда от дороги. – Наверное в тюрьме несладко…
– Он немного нервничает. И снова стал курить. Потому что вокруг все курят.
– Бедняга. Как мне его жаль…
Лика всегда спрашивала о жизни брата, это был неподдельный искренний интерес. Томас закрутил любовь с Ликой года полтора назад, но со временем остыл, или остыла Лика, – точно никто не знает. Познакомившись с Томасом, Лика решила женить его на себе, но отступила, узнал, что тот готов гульнуть с красивой женщиной, но не готов уйти от законной жены. А дальше началась интрижка с Джоном. Они встретились на какой-то светской вечеринке. Это была отвратительная попойка, – слишком много водки и слишком мало закуски, и та несъедобная. Джон с Ликой ждали в коридоре, когда освободится туалет, но там заперлась молодая парочка, которая то ли занималась любовью, то ли блевала.
Случайное знакомство превратилось в глубокое романтическое приключение, но Лике оно надоело, как ей надоедает все на свете, – однажды она сообщила, что у любовников слишком противоречивые характеры, и вообще они люди из разных миров, им нельзя существовать под одной крышей, нельзя строить долгосрочные отношения, – все равно ничего не получится, – но они могут остаться добрыми друзьями. Наверное, она пришла к выводу, что Джон – легкая и неинтересная добыча, да и человек не слишком значительный, – всего лишь охранник из банка. Секс без перспективы замужества за мужчиной с большим сердцем и толстым кошельком – интереса не представлял.
В настоящее время Лика переживала бурный роман с одним государственным чиновником, таким важным и высокопоставленным, что его имя и должность можно произносить вслух только шепотом. Чиновник, разумеется, женат, но жена то ли слишком стара, то ли нездорова, – у Лики появился реальный шанс схватить удачу за хвост.
* * *
Лика ездила быстро, через двадцать минут она остановилась в незнакомом переулке, вышла и, вцепившись в руку Джона, потащила его через проезжую часть и занесенный снегом двор к служебному входу, и дальше, какими-то темными коридорами в зрительный зал. Театр был старинный, лепной потолок, расписанный нимфами и херувимами, плюшевая обивка мягких кресел пропахла нафталином.
Спектакль уже начался. Первые четыре ряда занимали гости, которых пригласил режиссер, и журналисты. Пришлось довольствоваться местами в глубине партера, согнувшись, пробрались вдоль ряда кресел, Лика стянула короткую шубку из стриженной норки, подкрасила губы и сказала, что сейчас, – один из главных моментов спектакля, – возвращения сына из Америки. В свете софитов интерьер комнаты: голое окно, железная кровать на ней раскрытый чемодан. У рампы застыла старуха с длинными всклокоченными волосами, одетая в серое рубище. Безумными выпученными глазами она буравила темное пространство зала и, кажется, готова была разразиться безумным криком.
