- Ешихиро-сан, сидите прямо! - моя попытка рассмотреть ноги Кико-сан удалась лишь частично. Обута она была в туфельки из расшитого белого шелка на толстой подошве. Носки изящно вздернуты кверху. Раз нельзя глядеть вниз, буду смотреть вверх.
Волосы у девушки - чернее крыла ворона - туго стянуты в пучок. Вокруг воткнуты в ряд мелкие шпильки. На лоб ниспадают золотые подвески, сбоку удерживаемая гребнем, красуется ветка с парою цветков. А какие у нее брови! Тоньше ивового листка. Губы, которых касается едва заметная улыбка, похожи на только что раскрывшийся цветок розы.
- Где мы? - лишь неимоверным усилием воли я вернул себя в реальность
- Тайное убежище посольства. Мы в северном квартале столицы - Цинанари потерял интерес к моей перемотанной голове, достал катану из ножен и начал ее точить
- После того, как Поднебесная объявила войну нашей стране, пришлось прятаться - Кико-сан закончила перевязку и села на скамейку рядом с братом.
Я оглядел комнату. Ничего особенного, стул, две скамейки, кровать, маленькое окошко, затянутое бычьим пузырем.
- Там еще одна комната есть, побольше - махнул в сторону двери Цинанари - Вашего ученого разместили вместе с моими самураями
- И сколько у тебя солдат?
- Осталось пятеро.
- Насколько я помню в миссии было человек сорок.
- То-то и оно, что было. После высадке в Пусане, в Бейджине были волнения. Думаю, евнухи их и организовали. К посольству подошла толпа в несколько тысяч горожан. Вооружены чем попало, но очень злые. Среди них было много корейцев. Самураи сдерживали толпу полчаса, пока мы грузили документы и золото... Все погибли, как настоящие герои.
Помолчали.
- Что нам делать дальше? - Кико-сан сняла с жаровни чайник и налила всем чаю - Хандзо погиб, нас разыскивают по всему городу, у ворот наверняка заставы...
- Цинанари-сан, говорите, архив успели вывезти?
- Да
- По Шаолиню есть донесения?
- Есть и много. Монастырь играет важную роль в местной политике.
- А словесные описание? Понятно, что не монахов, но хотя бы настоятелей
- Должны быть, сейчас найду.
Пока старший Ходзе копался в ящиках с документами, я не мог оторвать глаз от Кико. Впервые после смерти жены, в моей душе что-то сдвинулось. Какие-то невидимые пласты психики пришли в движение, гормоны забурлили в крови. Красота плюс ум подействовали на меня, как мощный афродизиак. Девушка тоже что-то почувствовала. Красный румянец на ее щеках, учащенное дыхание - мне явно стоило присмотреться к ней поближе.
