Петербург. Зимний дворец. Екатерина II.
Ночь белая… Опять ночь. Для кого радость, для кого пытка. Не думать. В реляциях разобраться. Обещала ведь. Начала, как с Красным кафтаном. «Назначили все-таки, государыня, Потемкина главнокомандующим?» — Плечом дернул. — «Старая любовь долго помнится». Как посмел? Подумала: может, ревность. Может, позавидовал князю. Нет. Глаза холодные. Как строчку в книжке прочел. Мол, ваши дела. Мне до них как до летошнего снега. В кабинете поднялся уходить — задержала: реляции. Нехотя сел. Ведь вот теперь обе армии объединились в одну — южную, как папа советовал. В начале мая сам туда приехал, войска на 5 дивизий разделил. Передвижение начал. — «Опять передвижение…» — Поняла — уйти хочет. Отпустила. На пороге окликнула — застыл весь. Мол, ничем поделиться, Александр Матвеевич, не хочешь? — «Чем?» — Мало ли. — «Вы меня, как в клетке…» — Чем же? Чем? Что видеть тебя хочу? Говорить с тобой? Голос твой слышать? Или тебе чей иной нужен? — Повернулся. Лицо побелело. Губу прикусил. Марья Саввишна невесть откуда выскользнула: иди, Александр Матвеевич, иди с Богом. — Уперся. Рукой ее отвел: «Отпусти, государыня…» — Ждала. Знала. Все знала. А сердце оборвалось: как отпустить? — «Совсем отпусти. Не могу я… больше… не могу…» — Ступай. Утро вечера мудренее. Утром и поговорим.
— «Не могу я муку эту дольше терпеть… Не утром — сейчас. Сейчас отпусти…» — Зачем тебе, Александр Матвеевич? Куда пойдешь? Чего искать будешь?
— «А я нашел… Смилостивься, государыня… жениться…» — Как жениться? Пройдет это, друг мой. Как корь у младенцев. Как лихорадка. Потерпи. Все пройдет. Я вот тут тебе деревеньку одну выискала, сервиз серебряный — ты говорил, кофе по утрам не хочешь из фарфору пить. Еще…
— «Не надо… Ничего не надо… И так обласкан вами, ваше величество, сверх всякой меры и заслуг своих. Не надо… Отпустите…» Перекусихина все свое. Вьется, вьется по комнате: только что не выталкивает парня. Откуда сила берется: «Замолчи, Александр Матвеевич. Сказал свое и молчи. Только мы тебя тут и видели». Ко мне: «Государыня матушка, все объясню, все скажу — только бы ушел, ушел скорее!»
Душно, душно-то как… Ночь эта белая стемнела. Ровно тучами заволокло. На часы поглядела: какие тучи — третий час. Поди, рассвет уже.
— Так это что, из-за той Дашки Щербатовой? Совсем голову потерял. Отослать ее от двора. Немедля отослать. В монастырь. Как умалишенную. Пусть монашки приглядывают. С родными поговорить. Завтра же. Слышишь, Марья Саввишна? С утра прямо.
