— Вы уверены, что экипаж ведет себя адекватно? — между тем вызывающе спросил Пахомов. — Может, они решили поиздеваться?
— С чего ты взял? — удивился Угрюмов и часто заморгал глазами.
— Тогда почему они грозовой фронт не обошли? Смотрите, что вытворяют! — едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, Пахомов стал кивать головой: — Вверх, вниз, вверх, вниз… Все кишки растрясли!
— Это они за Крым мстят! — поддержал шутливое обращение Олег, уже сто раз пожалевший, что согласился полететь в эту долбаную Африку. Первым противником была жена, которой предстояло провести полгода одной в Ульяновске. Ей вторила мать, отчего-то решившая, что если его не укусит крокодил, то он обязательно заразится лихорадкой Эбола.
— Завязывайте, — вымученно попросил сидевший у прохода Широков. — Не надоело еще на его закидоны смотреть? Он же сейчас в кабину ломиться станет и точно скандал устроит.
— Раздолбаи! — непонятно в чей адрес выкрикнул Угрюмов, погрозил кому-то пальцем и плюхнулся на сиденье.
— Интересно, он всегда такой? — задумчиво проговорил Монастырский.
Стас был назначен переводчиком Олега. За несколько дней, пока шло формирование команды, острого на язык великана с рыжей шевелюрой как-то незаметно и все сразу стали называть Монах. Если бы не фамилия, могло показаться, что это в насмешку над его характером.
— Скорее, просто летать боится, вот и набрался, — мало надеясь на то, что это так, выдвинул предположение Олег.
— Он сейчас не в состоянии даже бояться, — возразил Монах.
Олег отвернулся в иллюминатор.
Самолет, наконец, пробил свинцовую пелену. Сквозь разрывы водяного Армагеддона внизу стало видно джунгли. Испещренные черными жилами рек, они казались серыми и напоминали застывший пузырями цемент. Ливень терял силу.
— Как бы наша командировка не закончилась, не успев начаться, — подумал вслух Олег, внутренностями ощутив, как самолет вновь провалился вниз. — Самое сложное — это посадка…
— Не каркай, — предостерег Монах. — Мысль материальна.
Самолет зловеще накренился.
— Чего это они?! — напомнил о себе Угрюмов.
Олег приподнялся в кресле настолько, насколько позволил привязной ремень. Этого хватило, чтобы различить блестевшую потом лысину и стоящий вокруг нее хоровод волосиков.
— Как он там? — спросил Монах.
— Сидит. — Олег плюхнулся в кресло. Одновременно самолет вновь провалился, и ему показалось, что это от того, что он неосторожно сел. Олег вновь выглянул в иллюминатор. За это время пейзаж снаружи в корне поменялся. Небо, насколько хватало глаз, было синим, а джунгли сочно-зелеными. Однако трясти от этого меньше не стало.
