Он похлопал себя по животу, который значительно увеличился с тех пор, как Миляга видел его в последний раз, и теперь испытывал на прочность швы его рубашки, такой же багровой, как и лицо ее хозяина, и знававшей лучшие времена. Он до сих пор перевязывал сзади волосы лентой и носил на шее цепочку с египетским крестом, но под внешностью безобидного обрюзгшего хиппи скрывался страшный стяжатель. Даже прихожая, в которой они обнимались, была переполнена разными безделушками: там были вырезанная из дерева фигурка собаки, немыслимое количество пластмассовых роз, сахарные черепа на тарелках и тому подобные вещи.
— Господи, ну и замерз же ты, — посочувствовал хозяин, — и выглядишь плоховато. Кто это тебя так отделал?
— Никто.
— У тебя синяки.
— Я просто устал, вот и все.
Миляга снял свое тяжелое пальто и положил его на стул рядом с дверью, зная, что, когда он вернется за ним, оно будет теплым и покрытым кошачьей шерстью. Клейн был уже в гостиной и разливал вино. Всегда только красное.
— Не обращай внимания на телевизор, — сказал он. — Я в последнее время вообще его не выключаю. Весь фокус в том, чтобы смотреть его без звука. В немом варианте это гораздо забавнее.
Новая привычка Клейна мешала сосредоточиться. Миляга взял вино и сел на угол кушетки с торчащими в разные стороны пружинами. Там было легче всего отвлечься от телевизора, но все равно его взгляд время от времени скользил по экрану.
— Итак, мой Блудный Сын, — произнес Клейн, — каким несчастьям я обязан твоему появлению?
— Да нет никаких несчастий. Просто не очень удачный период. Захотелось побыть в приятном обществе.
— Забудь о них, Миляга, — сказал Клейн.
— О ком?
— Ты знаешь, что я имею в виду. Прекрасный пол. Забудь о них. Я так и сделал. Это такое облегчение. Все эти кошмарные соблазны. А время, потерянное в размышлениях о смерти, чтобы не кончить слишком быстро? Говорю тебе, у меня словно камень с плеч упал.
— Сколько тебе лет?
— Возраст здесь абсолютно ни при чем. Я отказался от женщин, потому что они разбивали мое сердце.
— Какое такое сердце?
— Я мог бы задать тебе точно такой же вопрос. Ну конечно, сейчас ты скулишь и заламываешь руки, но потом начнешь все сначала и совершишь те же самые ошибки. Это скучно. Они скучны.
— Так спаси же меня.
— Ну вот, начинается.
— У меня нет денег.
— У меня тоже.
— Значит, надо их заработать. Тогда мне не надо будет жить у кого-нибудь на содержании. Я собираюсь снова поселиться в мастерской, — Клейн. Я нарисую все, что ты захочешь.
