Сходство этих граммем состоит в том, что все они выражают общую идею разграничения участников процесса коммуникации. Но при этом 1-е лицо указывает на то, что говорящий является производителем действия, обозначенного глаголом; 2-е лицо указывает на действие, производимое собеседником, или адресатом; 3-е лицо сообщает, что действие совершается тем, кто непосредственно не участвует в акте коммуникации (т. е. не является ни говорящим, ни собеседником). Таким образом, мы видим, что есть и сходство, и одновременно противопоставленность этих трех граммем друг другу. Что же касается последнего из названных выше свойств — их взаимоисключения — то оно проявляется в том, что конкретная глагольная словоформа может быть формой либо 1-го лица, либо 2-го, либо 3-го. Все три граммемы никак не могут быть совмещены и одновременно выражены в пределах одной словоформы. И это касается всех грамматических категорий: именная часть речи может стоять в форме какого-то одного падежа (либо именительного, либо родительного, либо дательного и т. д.), одного числа (или единственного, или множественного) и т. п.
Следует обратить особое внимание на то, что грамматическая категория объединяет два плана — некое внутреннее содержание, о котором только что было сказано, и его внешнее формальное выражение. Это действительно очень важно: у грамматического значения непременно должен быть (и зачастую даже не один) какой-то внешний, т. е. наблюдаемый в устной или письменной речи способ его выражения.
Так, у грамматической категории лица в русском языке обычно есть возможность заявить о себе при помощи специальных окончаний в формах настоящего или будущего времени в обоих числах: говорю, говоришь, говорит; скажем, скажете, скажут. А в прошедшем времени для этой цели используются личные местоимения, поскольку непосредственно внутри самого глагола указать на его лицо невозможно: я говорил, ты говорил, он говорил.
В древних индоевропейских языках (санскрите, древнегреческом, латыни и др.) категория лица обычно выражалась внутри глагольной формы не зависимо от времени, наклонения или залога, и по специальному личному окончанию всегда можно было определить лицо и число глагола. Поэтому формы именительного падежа от личных местоимений в этих языках встречаются довольно редко: как правило, это бывает в тех ситуациях, когда на них падает логическое ударение или когда одно лицо противопоставляется другому. Например, как в следующих латинских фразах:
