Выйдя перед служебным входом, я остановилась перед охранниками и собиралась уже набрать Монтойю, так как даже и не подумала заранее поинтересоваться у него, как попасть внутрь.
Но едва увидев меня, охранники, судя по их лицам, моментально меня узнали. Ну, еще бы, после шоу с «избиением младенца» в виде горячо любимого Северином Ти-Рекса они меня не скоро забудут, наверное.
— Госпожа Мерсье? — крикнул один из них, и я сдержанно кивнула. — Ну, наконец-то. Северин уже раз сто связывался с нами по рации и спрашивал, не появились ли вы.
— Ну вот я здесь. И где мне его искать?
Один из охранников пошел провожать меня. Вскоре мы оказались около самой арены, но только не со стороны трибун, а там, откуда выезжали «Парящие». Вокруг царила суета, воняло бензином и смазкой, рычали моторы, душа выхлопными газами, и всем было явно не до меня. Может, мне и правда не стоило приезжать? Вот что я тут делаю?
«Парящие» были почти неотличимы друг от друга в своих ярких кожаных костюмах с защитой и шлемах в той же цветовой гамме с совершенно непрозрачными стеклами. Они по очереди вылетали на ревущих двухколесных зверюгах на арену и, проведя серию трюков, возвращались, сменяя друг друга. Как только они въезжали сюда, команда техников тут же облепляла их и в диком темпе осматривала мотоциклы. Потом все повторялось. Изнутри красочное шоу не выглядело очень уж большим весельем. Скорее напряженной работой на пределе внимания и возможностей.
Неожиданно один из «Парящих» резко выскочил из седла своего монстра и решительно направился ко мне, несмотря на возмущенные возгласы техников. Когда он сдернул шлем, я увидела насупленное лицо Монтойи. Он шел ко мне, и выражение его лица ничего хорошего не обещало. Я напряглась, ожидая воплей и претензий. Но вместо этого Северин, подойдя ко мне, бесцеремонно сжал в кулаке мою куртку на груди и рывком заставил наши тела столкнуться. Вторую руку он запустил мне в волосы, нетерпеливо дернул и буквально набросился на мой рот. Он целовал меня так, будто голодал вечность, а я — единственное, что может избавить его от мучительной смерти. От него исходил запах возбуждения, щедро замешанного на адреналине, который, ворвавшись в мой мозг, мгновенно уничтожил все те его участки, которые помнили, почему Монтойя так близко — это плохо. Даже во всем окружающем шуме я слышала глухое рычание, заставлявшее вибрировать его грудь, передаваясь мне и вынуждая задаться вопросом, почему я не могу получить его голым, твердым и яростно движущимся во мне прямо сию минуту. Руки Северина уже откровенно шарили по всему моему телу, и он вжимался все сильнее, вздрагивая каждый раз, когда я потиралась об него в ответ.
