Когда же? – спросила она.
– Сегодня же, – отвечал он; – вам не долго ждать этого блаженного мгновения; он явится, как только вы пожелаете.
Она поняла, что я стою у дверей. Она стремительно бросилась к ним, как я вошел. Мы обнялись с той искренней нежностью, которая столь восхитительна для истинных любовников после трехмесячной разлуки. Наши вздохи, прерывистые восклицания, тысячи нежных имен, которые мы томно повторяли друг другу, все это в течение четверти часа составило сцену, растрогавшую г. де-Т.
Я вам завидую, – сказал он мне, усаживая нас; – нет столь славной участи, которую я не предпочел бы столь красивой и страстной любовнице.
И я презрел бы всеми благами мира, если б мне обеспечили счастье быть любимым ею, – отвечал я.
Конец этой желанной беседы, понятно, был бесконечно нежен. Бедняжка Манон рассказала мне о своих похождениях, я рассказал ей о своих. Мы горько плакали, беседуя о том положении, в каком она еще находилась, и о том, от которого я только что избавился. Г. де-Т. утешал нас новыми обещаниями принять горячее участие в том, чтоб положить конец нашим бедствиям. Он советовал нам, не слишком длить первое свидание; тогда ему будет легче устроить для нас новые. Он порядочно помучился, пока мы вняли этому совету. Минин в особенности не могла решиться отпустить меня. Она сто раз заставляла меня снова присесть. Она удерживала меня за руки и за платье.
Ах! подумайте, в каком месте вы меня оставляете? – проговорила она. – Кто поручится, что я вас увижу снова?
Г. де-Т. обещал ей, что мы станем часто навешать ее.
А что касается до этого места, – любезно добавил он, – то его следует впредь звать не госпиталем, а Версалем, потому что здесь заключена особа, достойная владычествовать над, всеми сердцами.
При выходе, я дал кое-что слуге, который ходил за ней, дабы поощрить его к более ревностной службе. У этого молодца душа была не столь низкая и грубая, как бывает у ему подобных. Он был свидетелем нашего свидания. Это нежное зрелище его тронуло. Я подарил ему луидор, и такое обстоятельство окончательно привязало его ко мне. Когда мы спускались вниз, он отвел меня в сторону.
Если вы возьмете меня к себе в услужение, сударь, – сказал он, – или как следует наградите меня за то, что я потеряю здесь место, то мне не трудно будет освободить m-lle Манон.
Я прислушался к этому предложению; и хотя у меня ничего не было, я наобещал ему свыше его желаний. Я, впрочем, рассчитывал, что мне всегда будет легко вознаградить человека такого сорта.
