Сестричка Ая ласково притронулась к моим губам.
– Ты тоже будешь жить ради счастья других, как и я. Я хотела, чтобы ты училась у меня.
Я? Я буду делать то же самое, что и она? Отброшу личные желания и чувства ради всего мира?
– Но, но я так не смогу!
Я же не сверхчеловек, как сестричка. Я всего лишь слабая девочка, которая даже в школу нормально не ходит, потому что не может вписаться в коллектив.
– Вопрос «сможешь или не сможешь» не стоит. Это твоя судьба.
– Но п-почему?! Разве недостаточно, если только одна из нас будет этим заниматься?! Не втягивай меня в это! – засопротивлялась я.
Сестричка Ая лишь вздохнула.
– …Я сомневалась, следует мне это сказать или нет, но, похоже, у меня нет выбора.
– Ч-что ты имеешь в виду?..
– «Ты удержала нас с Митисиге-саном вместе. Ты мой ангел», – процитировала она слова мамы.
Эти слова всегда были величайшей моей опорой.
– И ч-что?.. Зачем ты их сейчас сказала?..
– В этих словах звучит любовь. Они прямо противоположны тому, что говорила моя мать. Но так ли это на самом деле? Ведь если взглянуть под другим углом, они означают вот что:
– Т_ы___в_ы_п_о_л_н_и_л_а___с_в_о_е___п_р_е_д_н_а_з_н_а_ч_е_н_и_е,___к_о_г_д_а___р_о_д_и_л_а_с_ь.
Мамины слова всегда были краеугольным камнем моего жизнеощущения. Все мое «я» было построено на этих словах.
Не может же мой краеугольный камень расколоться от одной-единственной фразы.
– …Ах…
И все же.
– У… уааааааа!
Этого удара я не выдержала.
Одного предложения хватило, чтобы разбить то единственное, что поддерживало меня.
Все распалось, как карточный домик, и восстановлено быть уже не могло.
Аах… это случилось слишком уж быстро – должно быть, я давно уже что-то подобное подозревала. Должно быть, я чувствовала, что родителям я безразлична. Должно быть, я чувствовала истинный смысл этих слов «любви».
– У… уу…
Не то чтобы со мной плохо обращались или все запрещали. Нет, не было абсолютно ничего конкретного, на что я могла бы пожаловаться.
Но я не могла отрицать: для мамы и Митисиге-сана мы обе были лишь обузой.
Да –
М_ы___б_ы_л_и___н_е___н_у_ж_н_ы.
Сестричка Ая, обхватив мою голову обеими руками, стала утешать меня.
– Ты особенная, Мария, – произнесла она, обнимая меня мягче, чем обычно. – Ты еще нетронутая, ты чистый лист. У тебя безграничные возможности. Ты так невероятно чиста, что, если бы существовал бог, который выполняет «желания», он появился бы перед тобой, не передо мной. Однако, – добавила она затем, – это означает также, что ты пуста.
