Обычно дядя Паша в церковь не ходил: не дурак же он, в конце концов — какие в аду церкви?! Однако на Крещение он регулярно заглядывал на церковный двор посмотреть, как люди давят друг друга, ругаются и чуть ли не дерутся из-за святой воды, — и хохотал до изнеможения. Нынче церковный двор вновь был забит людьми с пустыми бидонами, трехлитровыми банками и пластиковыми бутылками, и это было очень смешно. Но на сей раз какое-то чувство, столь же непонятное, как и недавняя грусть, втолкнуло дядю Пашу в храм.
Народу было не очень-то много: большинство стояло снаружи в ожидании водосвятного молебна. Дядя Паша уже довольно давно выяснил, что на клиросах поют матом, а прихожане ничего не замечают, и это было уморительно, но слушать всё-таки не хотелось. Теперь же в храме совершалось что-то необычное: через открытые Царские врата было видно, что в алтаре какого-то мужчину с испуганным и откуда-то знакомым лицом, бородача, одетого в белое, водят вокруг престола, ставят на колени, подводят к архиерею… Наконец иерарх возгласил:
— Аксиос, аксиос, аксиос!
«Иностранное ругательство», — решил дядя Паша и подпел по-русски:
— Накося, накося, выкуси!
На него возмущенно посмотрели, и он, посмеиваясь, пошел из храма, а с клироса неслось вдогонку:
— Достоин! Достоин!
— Достоин… — повторил дядя Паша и тревожно подумал: «Откуда же я его знаю?..».
Подумав так, человек раздвоился и в упор посмотрел на свое щетинистое лицо со скошенным к носу глазом. «Этот глаз надо запомнить», — понял Слегин.
«Глаз!» — мысленно воскликнул Павел, проснувшись.
Он посмотрел на часы, поспешно оделся и отправился в пальмовую молельню. Там он прочитал утренние молитвы и молитвы перед причащением, а канонов читать не стал, не надеясь на свою память. До прихода отца Димитрия он успел вернуться. На этот раз священник пришел в широкорукавной рясе и скуфейке, с епитрахилью, крестом и дароносицей на груди, и ошеломленный Михаил Колобов понял, почему вчерашний посетитель Слегина, не являясь братом по плоти, может быть братом по вере и духовным отцом.
После причащения Павел спросил:
— Отец Димитрий, а вас… тебя, то есть — никак не привыкну… Тебя, случаем, не в праздник Крещения рукополагали? Не в соборе?
— Да, — удивленно ответил батюшка. — Завтра ровно четыре года будет.
— Я, оказывается, видел… тебя тогда. У тебя довольно испуганное лицо было.
— Как это ты запомнил, интересно?
— Во сне сегодня увидел.
— Надо же… А там, когда диакон тебя водит то вокруг престола, то архиерею руку целовать, вообще ничего не соображаешь. Испуганное лицо… — Священник рассмеялся и продолжил: — Да, четыре года. А сегодня вечером я буду воду в проруби святить, многие моржевать придут. Вообще-то от крещенской воды еще никто не заболел; может, и я искупнусь… Да, праздник великий! Ну, Павел, поздравляю тебя с принятием святых Христовых Таин, с наступающим праздником тоже поздравляю. А я пойду. Выздоравливай.
