Оливье отшатнулся, задержав дыхание, потом повернулся и выскочил во двор. Опрометью промчавшись по коридору, он снова оказался на улице. Здесь остановился, поднял лицо к небу, на котором сверкали непривычно яркие звезды, и глубоко вздохнул. Заполнивший его легкие воздух, насыщенный запахом навоза, показался ему свежим и даже приятным, словно он вдыхал аромат весенних фиалок.
Ущербная луна освещала крышу храма в конце улицы. Усталость быстро сморила Оливье, и он заснул на его верхней ступеньке. Желтый пес, следовавший за ним по пятам, улегся рядом, положив ему голову на грудь, чтобы им обоим было теплее. Когда на восходе солнца появился ворон, пес уже отправился на поиски завтрака.
***
Он искал ее весь день. Исходив весь город, улицу за улицей, расспрашивая всех попадавшихся ему навстречу хиппи. Но получал от тех, кто его понимал, только отрицательные или невнятные ответы. Несмотря на терзавшую его тревогу, он постепенно начал понимать этот удивительный город, в котором барахтался, как муха, упавшая в кружку с молоком. Повсюду ему встречались боги — над дверями, в простенках между окнами, даже посреди улицы, в гуще движения, где их устанавливали на массивном основании. Боги поселялись в храмах, находившихся на каждом перекрестке, целыми группами располагались во дворах, выглядывали из окон, поддерживали крыши или сидели на них. Похоже, их было так же много, или даже больше, чем жителей города. И они были такими разными и такими похожими. Это были не просто части декораций, но живые участники городского быта. Мужчины и женщины общались с ними, приветствовали, проходя мимо, делились с ними едой, посыпали лепестками цветов, гладили по лбу, выражая таким образом свою признательность. Дети карабкались на них, птицы и обезьяны забирали у них рис, оставляя взамен помет, коровы чесали бока об острые углы, стриженые овцы дремали у их ног, вороны цвета табака садились им на голову, чтобы обратиться к прохожим с похвальными словами или ругательствами, торговцы овощами вешали связки лука на их протянутые руки. Они жили обычной жизнью, такой же, как и все горожане. Люди, боги и животные были перемешаны, сплетены в нечто единое подобно волосам, цветам и шерстяным ленточкам в женских прическах. Люди всегда относились к ним так же дружелюбно, как к своим соотечественникам. Боги были везде, в тысячах существ из плоти, из камня, из шерсти или из перьев, они были в глазах множества детей, игравших голышом перед дверями своих хижин, где их, казалось, не занимало ничто иное, как только счастье быть живыми.
