Оливье повернулся, чтобы спуститься вниз. За это время на площади с разных сторон появились еще три процессии, также в сопровождении буйволов. Музыканты каждой процессии играли что-то свое, отличавшееся ритмом, мелодией и звучанием инструментов. Точно так же различаются, в то же время сливаясь в одно целое, четыре стороны света и четыре основных элемента мира.
Вокруг процессий колебалась плотная толпа, то растекаясь, то снова смыкаясь, медленно кружась, устремляясь вслед то одному, то другому кортежу, добавляя пение одиночек и небольших групп к разноцветной мозаике, сотканной из звуков четырех отдельных оркестров. Над людской массой возвышались крыши, на которых суетилось множество обезьян, скачущих, дерущихся, взволнованно щебечущих.
В небе над крышами величественное видение огромной горы старалось прикрыть свои тайны колеблющимся покровом облаков, медленно поднимавшихся все выше и выше. Белые, серые и черные облачные массы неудержимо стремились в зенит, надвигаясь друг на друга, вступая в схватку и порождая все новые и новые тучи.
Оливье больше не видел города. Его скрывал частокол шпилей. Храмов было множество. Казалось, что они продолжаются до бесконечности, покрывая собой весь мир. На мгновение ему почудилось, что так и должно быть, что это правильно. Но он тут же забыл эту мысль. Его глаза все видели, мозг фиксировал четкий отпечаток картины, но разум не был готов к тому, чтобы прочесть это послание и понять его.
Все храмы были созданы по одному и тому же подобию. Но их ориентировка, высота пирамиды, количество ступеней и очертания крыш менялись в зависимости от места, которое они занимали в общем построении площади. Таким образом, площадь отражала облик вселенной, вселенной живой, как видимой, так и скрытой от глаз смертных. Каждый храм играл одновременно роль двигателя и тормоза, выполнял функции позвоночника, мускулов, костей, сердца, души, открытых глаз и руки, протянутой для того, чтобы отдать и в то же время получить.
В центре вселенной, в самой середине площади, находился бассейн, выложенный гранитными плитами.
В середине бассейна возвышался каменный столб, опиравшийся на круглую чашу. Это были лингам и йони, олицетворение мужского и женского начал, единых в своем каменном облике и соединенных на всю бесконечность жизни, создаваемой их единством. Вселенная вокруг, площадь, храмы, толпа, коровы, собаки, облака, скрывшаяся под их покровом гора, звезды, долженствующие появиться ночью, были плодами их любви, вечной и непрерывной.
