Вайми повезло — пардус не задел сухожилия и он мог идти… если не думать о боли. Что ж, он и не думал — за ним увязалась стая диких собак, привлеченных запахом крови. Двух он застрелил из лука, остальные отступили — но всё время шли за ним в отдалении.
До этого Вайми уже много раз смотрел в глаза смерти, но лишь недолгие мгновения. Теперь же…
Тогда он понял, что такое страх. Именно страх спас его — страх быть растерзанным заживо, страх умереть от боли и потери крови. Именно страх заставил его идти и отбиваться, невзирая на раны, с которыми любой в племени не вставал бы дней десять. Вайми добрался до селения — но лишь потому, что невыразимо боялся умереть. Когда его начали хвалить за стойкость, он не понял. Он проделал всё это лишь потому, что хотел жить. Что может быть героического в спасении собственной шкуры?
…………………………………………………………………………….
Юноша зло помотал головой. Раны на нем заживали быстро, как и на любом из племени — кроме тех, что получила его душа. На первый взгляд, совершенно безобидных, но на самом деле не таких.
— Самые яркие мгновения своей жизни я провёл не с тобой, — глядя в глаза Лины сказал он. — И ни с кем. Один. Сам по себе.
— Как? — она прищурилась.
— Ну, ты же знаешь…
Он отвернулся. Величайшим из доступных ему удовольствий было — в ветренный день взбираться на высокое, одиноко стоящее дерево, пока ствол ещё мог выдерживать его вес. А потом качаться вместе с ним, с нетерпением ожидая каждого нового порыва. Он падал вместе с деревом, поднимался, вновь падал… и, полуживой от страха и восторга, порой начинал смеяться и бессвязно петь от безотчетного восхищения. Его воображение работало с бешеной скоростью, сердце то сладостно трепыхалось в груди, то замирало. Часто рывки были столь сильными, что сбивалось дыхание и начинала кружиться голова. Это, впрочем, ему не мешало. Он цеплялся покрепче и продолжал балдеть, взлетая и опускаясь в величайшем приближении к полету, какое он только знал. А во снах он летал сам и это было так реально, что он просыпался с замирающим сердцем, едва дыша от восторга.
А потом ему и впрямь пришлось полетать — дерево, на которое он залез слишком высоко, не выдержало, переломившись, словно мачта. Внизу был густо заросший склон и Вайми, вместе с вершиной, полетел вниз с высоты раз в сорок больше своего роста. Как ни странно, он не испугался. В его душе жило лишь исступленное любопытство. Эти короткие секунды полета — настоящего, когда его несло ветром вместе с верхушкой, похожей на шумящее зелёное облако — остались в его памяти на всю жизнь, заняв там, пожалуй, самое почётное место. Удивительные мгновения невесомости… осознание, что он и в самом деле ЛЕТИТ, стремительно скользящая под ним, приближающаяся земля…
