— Мы могли бы их подождать, — бормочу я. — Разве смысл этих летних каникул не заключается в том, чтобы провести их вместе, одной большой счастливой семьей? — Мой голос полон сарказма.
Краем глаза я вижу, как мама вздрогнула, но никак не отреагировала на мои провокации.
— Несколько дней превратились бы в неделю или еще больше, — живо говорит она в ответ. — А потом бы прошла и половина лета, прежде чем мы бы сюда выбрались.
Я не отвечаю. Одна неделя ничего не значит, когда впереди меня ожидают три месяца с моей чертовой семьей, делающей вид, что все хорошо.
Я поворачиваюсь обратно к мокрому окну, и, взяв свою любимую камеру, вглядываюсь в видоискатель объектива. Моя Pentax SLR[3] с ручным управлением — старый, громоздкий антиквариат. Мне ее подарил дедушка год назад, перед самой смертью. Сейчас все пользуются телефонами, делают цифровые фотки и постят их на различных сайтах в интернете, но мне нравится ощущать тяжесть камеры в руках. Я люблю проводить время в темной комнате, аккуратно проявляя фотографии, на каждой из которых запечатлен какой-то момент из жизни.
Я осторожно настраиваю фокус, и картинка приобретает четкость. Я вижу морские волны с пенными гребнями, которые беспокойно перекатываются за узкой полоской песка, и заросший кустарниками участок, отделяющий дорогу от берега. Я ставлю палец на затвор и щелкаю, молясь о том, чтобы это занятие не надоело мне за лето настолько, что я сойду с ума.
— Вскоре и ты будешь приезжать сюда со своими детьми, — добавляет мама, сияя. — Это традиция. Ты же знаешь, я приезжала сюда с твоими бабушкой и дедушкой каждое лето с тех пор, как мне исполнилось…
Звук ее голоса заглушает громкий удар. Машина резко сворачивает, выходя из-под контроля. Мы неуправляемо несемся по мокрой трассе, из-за чего я больно врезаюсь грудью в ремень безопасности. Камера выскользнула из рук, и я отчаянно ее подхватываю.
— Мам! — кричу в ужасе.
Через окно я вижу красные вспышки едущего следом грузовика. Он летит прямо на нас, а затем, в последнюю секунду, сворачивает в сторону.
— Все в порядке. — Костяшки маминых пальцев побелели — настолько сильно она вцепилась в руль, пытаясь восстановить контроль над управлением. — Только держись.
Меня бросает из стороны в сторону, так как машина все еще петляет, и я цепляюсь за край своего сидения. Мы невесомо дрейфуем по дороге. Наконец я чувствую, как шины снова буксуют. Машина постепенно замедляет ход, пока мы в конце концов не останавливаемся на обочине шоссе. Я задыхаюсь, сердце колотится как бешеное. Красный грузовик, под колеса которого мы чуть не попали, съехал с дороги дальше вверх по шоссе, и теперь его передние колеса по бампер зарыты в грязи и песке. Мама все еще сжимает руль и смотрит прямо перед собой. Ее лицо белее мела.
