– Ну… я это так… как вариант…
– А что? – подхватил дед. – Дело у нас серьезное, и вполне возможно, что нам могут помогать свыше и таким образом навести на правильный путь. Я считаю, что эту версию стоит обсудить.
– Ну… не знаю… – с сомнением сказал Володя.
У меня возникло отчетливое ощущение, что нам необходимо составлять маршрут именно на Алтае. Необъяснимое чувство воодушевления словно тянуло и заставляло настоять на этом. У меня раньше никогда не было подобного чувства уверенности в правильности каких либо действий, которые я собирался осуществить. Я подумал о маршруте на Гималаи, и у меня появился дискомфорт. Мысленно вернулся к Алтайским горам, и появилась уверенность в правильности направления мысли.
– Меня не покидает необъяснимая внутренняя уверенность, что нам надо двигаться именно на Алтай, – поделился я своими чувствами. – Раньше я таких ощущений в себе не замечал…
Синицын хотел что-то сказать, но дед жестом его остановил и обратился к своим друзьям:
– У нас мероприятие намечается, прогулка в горы. Вы как на это смотрите?
– Ты нам предлагаешь оценить вашу идею или зовешь прогуляться с вами? – спросил один из парней.
– Я предлагаю прогуляться с нами, – ответил Василий Александрович.
– Я горы люблю. В горах – благодать. Я с вами… – согласился тот же парень.
– Я тоже за, – отозвался его сосед по скамейке.
– Это не просто прогулка. Наше мероприятие может быть опасно для жизни, – очень серьезным тоном произнес Синицын.
– Тогда и я согласен! – весело сказал здоровяк, предлагавший профессору откушать.
– И я не пасану, – согласился последний из дедовых парней и после незначительной паузы спросил: – Может, еще несколько человек надо? Чтобы веселей и безопасней…
Василий Александрович глянул вопросительно на Синицына. Тот утвердительно кивнул головой.
– Звони, – скомандовал дед. – Пускай сюда подтягиваются.
Парень взялся за телефон и стал вызванивать подмогу.
– А мы давайте вернемся к мыслям и чувствам нашего Анатолия, – нарочито официальным тоном предложил Василий Александрович. – Учитывая, какие он видит сны, считаю, что следует прислушаться к его словам.
– А какие он видит сны? – поинтересовался Синицын, закладывая себе в рот кусок мяса.
– Расскажи, Толик, – попросила Анфиса.
Просьба рассказать о своем сне смутила меня, и я почувствовал, как покраснел. Вернулось то неприятное чувство, которое я давно позабыл. Оно изрядно мучило меня и в школе, и в институте, когда я должен был выступить перед классом, и все фокусировали свое внимание на мне одном – появлялась неловкость, за нею следовали конфуз, красное от волнения лицо, потому что я не мог вымолвить и слова. Все это чаще всего заканчивалось двойкой в журнале. Вот и теперь простая просьба абсолютно смешала мои мысли и ввела в немалое смущение. Вроде пару минут назад спокойно говорил, а сейчас – сидел как болван, и не мог вымолвить ни слова.
