– Ты мне лучше показывай, чтобы не заблудиться, – сказал дед, с улыбкой поглядывая на нас в зеркало заднего вида. – Что же ты невесту через болото таскаешь? – спросил он через некоторое время.
– Это чтобы к трудностям семейной жизни привыкала, там ведь тоже бывают моменты, что и утонуть можно, и захлебнуться – в страсти и в любви, а иногда и в ревности. Всяких неприятностей можно нахватать. А так уже с опытом – побродили по топи…
– Это мудро. Если бы все так делали перед свадьбой, то семьи покрепче были бы и разводов поменьше. А если бы не вылезла невеста из болота, значит, не твоя судьба, ищи другую, – он по-доброму засмеялся. – А тебе повезло – твоя…
Я посмотрел на Анфису, она грустно улыбнулась и тихо сказала:
– Толик, нам вернуться надо, я не могу так, я с ума сойду, – и тихо заплакала, уткнувшись мне в плечо.
– Мы ничего не видели, ничего не знаем, что там произошло. Твой отец, может быть, жив, но сейчас нам туда нельзя. Завтра все узнаем, – сказал я ей тихо.
– Хорошо, – так же тихо ответила она, шмыгая носом.
Дедуля понял, что у нас нет настроения шутить и болтать, замолчал, и до моего дома мы доехали молча.
Подъезжая, я попросил:
– Не заезжай во двор… Там ямы большие… Останови тут…
Он остановил машину возле обочины. Пока я доставал кошелек, чтобы рассчитаться, к дому подъехал полицейский «уазик» и заехал во двор. Я замер. Дедуля заметил мое замешательство:
– За невестой приехали? – спросил он лукаво.
Я не ответил, молча переглянулся с Анфисой.
– Остаетесь или дальше хотите прокатиться? – спросил дед уже без улыбки, серьезно посмотрев на нас.
– Надо подумать, – неуверенно ответил я.
– Ну, ты подумай и адрес мне свой еще раз скажи, я пойду узнаю, к тебе эти гости или нет.
Я замялся.
– Да не бойся, не сдам. Сам не раз бегал. Знаем эти дела, – успокоил меня дед.
Я объяснил, где живу.
– А если он полицию позовет? Скажет: вот, товарищи, беглецы! – спросила Анфиса, когда он вышел. – Бежать надо… Страшно…
– Не похож он на такого, чтоб сдал… Подождем…
И мы в волнении стали ожидать возвращения деда. Из-за дома вывернула полицейская машина. Я почувствовал, как Анфиса сжалась от напряжения. Я тоже весь напрягся, сердце бешено заколотилось, на лбу выступил холодный пот. «Уазик» вывернул со двора в нашу сторону. «Все! – подумал я. – Сдал дед!» От волнения и напряжения меня вдавило в промокшее от одежды сиденье. Но «уазик» вывернул и благополучно проехал мимо. С меня словно килограммов пятьдесят груза сняли. Я уселся попросторней, расправил плечи, взглянул на Анфису. Она сидела сжавшись, похожая на загнанную собачонку, вся тряслась и исподлобья смотрела на меня мокрыми от слез глазами.
