— «В отсутствие свободных скафандров, навыки по их применению можно и должно отрабатывать в легкой форменной одежде для физических упражнений, с использованием либо табельного оружия, либо подходящей для полевых условий имитацией вооружения и снаряжения стандартного скафандра».
— Чего?
— Так в полевой инструкции. Это новая схема тренировок. Я пойду поговорю с сержантом Грином. Скомандуй парням откопать их спортивную форму.
— Тут капает, знаешь ли, — сказал Брекер, сделав жест в сторону промозглого неба.
— Вот делов-то, они же пехота, справятся с легким дождиком. И заставь их сообразить, чем сымитировать оружие.
— Ты спятил.
— Ты же хочешь выжить, верно?
— Да, но…
— Поэтому нам надо тренироваться «в отсутствие скафандров…».
— Да, и поэтому мы побежим по тропе в чертовых потниках? Почему не в полевой форме?
— Тебе охота бежать в сапогах? Растянуть лодыжку? Я имею в виду, мы собираемся бежать по-настоящему, а не трусцой, это суть отработки навыков применения скафандров.
— Но…
— Шевелись, сержант Брекер. Я пойду повидаюсь с взводным сержантом.
— О’кей…
— Чем вы обкурились, Дункан?
Комната старшего сержанта представляла собой просто отгороженный угол казармы. Другая выгородка напротив служила кабинетом. К сожалению, в своей безграничной мудрости Армия совершенно не сподобилась обставить эту комнату мебелью. Обстановка спальни сержанта взвода как две капли воды напоминала остальной взвод: стальная пружинная койка с матрасом без наволочки. Постель сержанта взвода состояла из пончо в качестве одеяла и спального мешка из «гортекса» и была заправлена со всей доступной в данных условиях аккуратностью. Когда Дункан вошел, сержант Грин изучал новую полевую инструкцию и боролся с начинающимся гриппом. Один из ведущих отделения уже доложил ему о перепалке между Дунканом и Брекером и что после этого они внезапно вышли, поэтому он ожидал доклада о произошедшей наконец-то драке, которую давно ожидали все сержанты роты. Выпаленная скороговоркой просьба Дункана застигла его врасплох.
— Ничем, сержант, — опешил Дункан. Не то чтобы в Армии не слышали о наркотиках, но их употребление преследовалось не менее упорно, чем гомосексуалисты или коммунисты в сороковые и пятидесятые. Было крайне маловероятно, чтобы он курил, глотал, колол или нюхал что-либо, не предписанное врачом, с его поступления на службу десять лет назад, иначе он не продержался бы эти десять лет. — Я просто считаю, что мы упускаем золотой шанс.
