Засыпая, думал о том, как завтра увижу её, а едва пробудившись, думал, чем бы вкусным накормить и как провести с ней всё своё время.
Однажды Леди исчезла. Навсегда… Её просто не стало…
Я горевал долго и безнадежно, так, что её искали не только родители, но и многие взрослые из нашего двора, но всё равно не нашли…
Сегодня мне хочется думать, что, по крайней мере, она не сгинула в руках безвестного живодёра, прельстившегося красивой шерстью…
С тех пор я думал о ней много-много раз, пытаясь представить, откуда она пришла, почему исчезла и что стало с Леди, которая в моём детском воображении была куда больше, чем дворовая собака.
Я бесконечно благодарен судьбе за те счастливые мгновения, что провёл вместе с ней, и до сих пор вспоминаю её чуткие, внимательные глаза, холодный нос и ту непередаваемую нежность, с которой она касалась им моего лица…
Когда мама раздергивала шторы, утро врывалось в комнату из окна, обрушиваясь на постель потоками солнечного света. Пробуждение совершалось внезапно, реальность мгновенно обрастала бытовыми деталями, прогоняя так и не досмотренную серию очередного сна. Жизнь звала умываться, чистить зубы, одеваться, завтракать и со всех ног бежать во двор, где продолжался нескончаемый, как повторяющийся сон, ещё один день нашего детства…
Лестничные пролеты казались невероятно вытянутыми, практически нескончаемыми, оттого нестерпимо хотелось перепрыгивать по две или по три ступеньки сразу. Не знаю, кто придумал первым, но все безоговорочно верили, что если медленно спускаться по лестнице, то быстро состаришься. Не успеешь моргнуть глазом, как превратишься в старичка или старушку. Оттого каждый норовил, проскользнув по перилам, выскочить из подъезда как ошпаренный.
Едва оказавшись за порогом, проходили через сидящих друг против друга два ряда бабушек. Здоровались. Отвечали на расспросы. Выслушивали замечания. Получали наставления на «будущее».
Боже мой, какое будущее?! Мы ещё пребывали в мире, где прошлое — это вчера, а будущее — завтра. Где время существовало только для разделения игры и сна. Оттого каждый новый день наши души становились подобны чистому листу бумаги, и все выслушанные нами нотации были как горох о стену. Впрочем, краем уха мы с интересом и любопытством ловили рассуждения о том, как летит время и сколько дней жизни отпущено каждому человеку.
Окружающий мир странно укладывался в наших головах: в нём концы не сходились с концами, при этом в наших умах ничто не вызывало противоречий! Например, каждый взрослый мужчина говорил, что курить плохо, при этом непременно курил сам. Мы верилии понимали, что плохо. И также знали, что взрослых надо слушать и с них брать пример… Нам постоянно внушали, что ябедничать нехорошо, и в то же время рассказывали родителям о самых незначительных наших проступках. Поэтому, комментируя любое неразрешимое противоречие жизни, мы непременно завершали волшебной формулой: «Когда я буду взрослым…» или «Я никогда не стану взрослым…»
