Мы живем на берегу Вечности, нанизывая на свою память собственные «годовые кольца», чтобы однажды тоже перейти по ним в ставшую близкой и родной звездную Бесконечность… Но пока, но сегодня, но сейчас, мы замедлим шаги, чтобы ненадолго оглянуться и еще раз воссоздать в своей памяти ставшую уже сказочной страну нашего детства, в которой ушедшее навсегда время все еще мерцает светом давно угасших звезд…
Когда-то, много лет назад…
Высокое, безбрежное, беспредельное летнее небо. Кусты, возвышаются кронами деревьев, крыши пятиэтажек цепляются за облака, солнечные зайчики скачут по оконным стеклам, с криками проносятся ласточки…
Все это пространство, весь огромный и неведомый мир до краев заполнен невообразимой какофонией, состоящей из человеческих голосов, вырывающейся из распахнутых форточек музыки и беспрестанной дворовой суеты…
Я врываюсь на своем допотопном трехколесном велосипеде в огромный, неведомый и прекрасный мир, который запросто умещается в размере типового двора. Но для меня это еще неведомая и необжитая пестрая вселенная, которую едва успеваешь окинуть взглядом, прежде чем она захватывает и затягивает тебя в вихре мельтешащих платьев и еле колышимых аляповатых платков, раздуваемых на веревках простыней и развешенных по стенам сараев самотканых половиков, сияющих автомобильных кузовов и едва уловимых разлетающихся теней. Мне кажется, что я не еду, а скольжу или даже парю над бесконечным полотном асфальта, протянувшемуся от моего дома к соседнему дому…
Неожиданно мое трехколесное чудо подкидывает на кочке и вселенная начинает неизбежно поворачиваться вокруг своей оси: солнце срывается с зенита, небо уходит куда-то вниз, дома с сияющими окнами растягивают облака так, что вместе с ними все наполняющее двор искривляется словно тени. Перед глазами неумолимо ползет непроницаемое зернистое полотно свинцового цвета…
Я падаю на асфальт с первой отчетливо запечатлевшейся мыслью, что полет и восторг может сменяться неуклюжей болью, а окружающий тебя мир в один миг встает с ног на голову. Младенческое состояние ума, которое прежде не умело разделять сон и реальность, навсегда исчезает вместе с набитыми шишками и разодранными коленями. В жизнь врывается первое ощущение мира, который отныне становится выпуклым и объемным, а жизнь — состоящей из бессчетного числа нюансов, скроенных из сиюминутных мгновений…
Меня подхватывают сильные руки отца, и стремительно взмываю вверх, к солнцу, так, что перестаю хныкать и снова заворожено смотрю на выровнявшийся мир, на вернувшиеся в прежнее положение дома с курчавыми облаками на крышах. В залитых слезами глазах кружатся яркие мушки, которых я безуспешно пытаюсь поймать, натирая пальцами покрасневшие глаза. Мне кажется это забавным, больше не хочется плакать, я снова тяну руки к велосипеду, но отец этого словно не замечает, унося меня домой.
