— Валерий Чкалов тоже небось с этого начинал, — сказал Василий.
— Не иначе, — согласилась Даша. — И дальний путь первым шагом открывается.
Три самолета, вволю наигравшись в небе, стремительно улетели. На смену им появился один. Он летел поначалу невысоко, и голова летчика в черном шлеме видна была с земли.
— Ольга! — воскликнула Даша. — Это же Ольга!..
— Смотри, смотри, что выделывает! — послышался грубоватый и громкий голос Доры. — Ох, бедовая голова...
Наум Нечаев стоял в толпе, напряженно вскинув голову и козырьком выставив над глазами ладонь. Пытался и он, как эти парни, стать летчиком, да не пропустила медицина. Проклятое кресло! Может, они крутили его больше, чем нужно? Оказался слабее женщины... Вот! Началось...
Самолет легко, будто игрушечный, перевернулся через крыло. Еще раз! Наум, сам того не замечая, задержал дыхание. Ему хотелось закрыть глаза, не смотреть, не видеть этого кувыркания, жутко было за Ольгу. Самолет по крутой дуге скользнул вверх, и Наум с облегчением выпустил застоявшийся в груди воздух.
Увидев в переднем углу небольшую икону божьей матери с младенцем, Василий рассердился и крепко поспорил с бабкой Аксиньей.
— Я — коммунист, — доказывал он бабке, — нельзя, чтобы в моей квартире икона висела.
Бабка Аксинья, незлобивая и мирная, уступать Василию на этот раз не собиралась.
— Я твой партейный билет не трогаю, — заявила она, — и ты мою икону не трожь.
Даша предложила компромиссное решение: перенести икону в тот угол, где, отгороженная ситцевой занавеской, стояла бабкина кровать.
Но Василий не угомонился.
— Никто уж в бога теперь не верит, бабушка Аксинья. Одна ты веришь. Пропиталась религиозным дурманом.
Бабка вязала шерстяные носки к зиме, что ничуть не сковывало ее активности в дискуссии с зятем.
— Не одна! Много верующих на земле. Церкви поломали, так, думаете, и бога сковырнули? До бога не достанете. Бог как правил миром, так и правит.
— Миром люди правят, — веско проговорил Василий. — Люди города построили, машины придумали, науки открыли...
— Диво какое: машины! — проворно работая спицами, перебила бабка Аксинья. — Машины не хитро придумать. А кто Землю сотворил? И небо, и звезды, и самого человека? Кто?
— Земля сама сделалась из материи, — сказал Василий, посадив на колени потянувшегося к нему Митю. — И жизнь развивалась постепенно миллионы лет.
Бабка Аксинья даже вязать перестала и азартно сверкнула живыми глазами, обнаружив в доводах противника слабое место.
