Правда ли, нет ли, что ждал ее Василий под ракитой, — не знала Даша. Вдруг померкла, подернулась печалью ее любовь. Мать тенью вставала между нею и Василием, и страшилась Даша через ту тень перешагнуть.
Однажды в дождливый день Василий пришел сам. Сапоги в грязи, кепка насквозь мокрая, волосы прилипли ко лбу. Стянул кепку, скомкал в кулаке:
— Даша...
Егора с Клавдией не было дома, ушли в поле поглядеть землю, готовились сеять. Бабка Аксинья пряла в углу, Маша сидела на полу, раскинув кривые ножки, тискала котенка.
— Зачем пришел, Вася? Не хочу я с тобой видеться. Не будет у нас ничего... Мать того не хотела...
— Мать из гроба не укажет нам, как жить. Самим решать...
— Беду с весельем в одни оглобли не впряжешь, — сказала бабка Аксинья, продолжая мерным покачиванием ступни крутить прялку. — Пополам мы с Дашей горе делим, да и половинки велики.
— Понимаю я, — примостившись у порога на лавке, кивнул Василий. — Жалею тетку Варвару. Не любила она меня, но не от зла. Туман у ней был в голове от пережитков. Достаток уважала, старыми обычаями жила.
— Молчи! — крикнула Даша. — Не суди ее. Может, она больше нас понимала. А мы все перечили, и Егор, и я... В могилу ее свели. Не хочу я... Не стану я вперекор ей с тобой встречаться. Не ходи ты ко мне, Вася. И не зови никуда — не пойду. Не будет нам утехи в жизни, коли она того не хотела.
— Одумайся, Даша! — с укором проговорил Василий. — Давно ли говорила, что люб я тебе.
— Что говорила, все забудь. В другом поле ищи свою долю...
— Не забижай ты парня, Даша, — вмешалась бабка Аксинья. — Огонь перегорит, боль переболит. Кого гонишь, об том тосковать станешь.
— Не стану, — отрешенно глядя прямо перед собою на огромную, обшарпанную и в черных пятнах от копоти печь, сказала Даша.
— Что ж, коли так... Простите на глупости, не судите на простоте, — вставая, проговорил Василий. —Не стану боле докучать тебе, Даша. Добра желаю. Прощайте.
Слегка пригнувшись перед низкой притолокой двери, Василий вышел из избы.
— Ой, тошно мне, — с надрывом выкрикнула Даша, пав головой на стол.
Маша вдруг отчаянно заревела, испугавшись крика, котенок прыгнул прочь. Бабка Аксинья оставила прялку, взяла девочку на руки.
— Ты слезы-то побереги, — сказала она то ли Даше, то ли малышке. — Жизнь долгая, еще сгодятся. Не на то глаза, чтобы текла слеза...
Даша почти не выходила со двора, только что по воду к речке да в лавку за керосином или за солью. Хозяйство невелико, а хлопот хватало. Корову доила, помогала Клавдии месить и выпекать хлеб, картошку с братом перебрала... Клавдия с Егором рано укладывались спать, чтоб не жечь попусту керосин, и Даша поневоле забиралась на полати.
