По вечерам Фрося и Ольга за большим столом маялись над уроками. Фросе Алена на скамью подкладывала свернутый ватник, чтоб было повыше.
— Решила задачку? — спрашивала Фрося, оторвав взгляд от тетрадки.
— Нет, — серьезно отвечала Ольга. — У меня алгебра. Буквы путаю. — И вполголоса про себя шептала: «Бэ навыворот — это дэ»...
Фрося училась в первом классе. Ольга готовилась сдавать экзамены за семилетку экстерном. Наум Нечаев сам принес ей учебники — у него мать работала в школе, математику преподавала. И велел приходить к нему в комитет комсомола, спрашивать, что непонятно. Ольга сперва совестилась докучать комсомольскому секретарю математическими вопросами, но скоро привыкла и засиживалась у Наума подолгу. Марфа по этому случаю высказывала смелые догадки:
— Небось, с губ на губы науку-то передает?
Марфа без ботинок, в шерстяных носках сидит на топчане, плетет подзор. Быстро работает крючком, словно к свадьбе торопится. Может, и к свадьбе, да не к своей. Кончить бы к воскресенью, продать, а чулки купить. Вовсе изодрались чулки, уж штопать нечего, дыра на дыре.
Даша накинула поверх одеяла на ноги ватник, лежит, подогнув коленки и закрыв глаза. Грезится ей родная Леоновка, ива над речкой, новый сруб на краю деревни.
«Сруб я начал ставить, колхоз дал лесу, дед Родион мне помогает. А один день браг твой Егор взялся ошкуривать бревна и работал с утра дотемна...»
Слова письма, прочитанного столько раз, что Даша помнит их наизусть, опять нижутся перед глазами в неровные карандашные строчки.
«Пахать нынче выедем на лошадях и тракторами, МТС получила восемь тракторов, просился я на курсы трактористов, да Хомутов не отпустил. На трактористов, говорит, парнишек обучим, а ты кандидат в партию, тебя бригадиром оставим. Мотаюсь с утра до ночи. Такие есть люди, что с колхоза норовят кусок урвать, а заботы никакой не имеют. Прошка Шумилин взял коня в город съездить, а приехал и забыл животную обиходить, конь сутки целые стоял некормленый, непоеный. Своего бы ни в коем разе так без призору не оставил, а об колхозном ума нету позаботиться...»
Даша стосковалась по родным местам. Вспомнилась ей небогатая родная изба, теплая печь, где немало рассказала бабка Аксинья сказок, поля с первыми всходами хлебов под синим небом, старый дуб за околицей... Птицей бы домой полетела.
«Бабка Аксинья здорова и велела тебе кланяться, а у Клавдии скоро народится дите, не знаю, писал тебе про то Егор али нет. Учительница Лидия Николаевна вышла замуж за фельдшера Чернопятова, пишу тебе, чтоб ты в голове не держала дурного, чего у тебя раньше было. Я ни на одну девку не гляну, я и на вечорки не хожу, нет у меня другой радости, кроме тебя. Тебя люблю и век любить буду. Твой Василий».
