— Пьешь-гуляешь и неповиновение высказываешь!
— Какое же веселье-гулянье без песни, а как запоешь — все на свете забываешь, даже о вашем благородии, — Павел надежно удерживался за рукав Шмеля.
— Некогда мне рассуждать с вами, — напыжился Комлев. — Марш в поселок! Господин управляющий будет говорить с вами. В вашем же интересе...
Урядник свирепо глянул на хмельного писаря, круто повернувшись, пошел прочь.
— Давно бы так, ваше благородие, — улыбнулся ему вслед Павел, выпрямляясь во весь свой богатырский рост. — Но а ты хошь и не нашего поля ягодка, а отбрил их благородие по-нашенски. Теперь будет наворачивать без оглядки до самого поселка.
Золотнишники, окружившие Павла и Шмеля, рассмеялись.
— Слышь, о каком кровавом бое ты вел разговор? А? — Павел пристально взглянул в лицо писаря.
— А стало быть, о... — Шмеля вдруг осенила догадка: долой царскую личность — узнают, не возьмут денежки! — Стало быть, ни о какой... Мы с самоличной целью попугали их...
Силин хмуро теребил бороду.
— Ты хотел сделать меновую. Мы заберем твои деньги, за пятирублевый — золотник. Только в загашниках золотишко не таскаем. Пойдем в поселок.
Шмель согласился, прикинув: восемьсот рублей с лишком — почти два фунта золотого песка!
— Мы тоже с понятиями, хоть и имеем жалостливость расставаться с царской личностью...
Собрание золотнишников проходило возле приисковой конторки. Пришли все. Не было лишь урядника и его стражников. Рабочие курили, сдержанно гудели, перекидывались словами.
— Уговаривать небось будет.
— Не выйдет.
Но когда на крыльцо вышел управляющий, гул понемногу улегся.
— Я пригласил вас, — начал управляющий, по привычке пригладив волосы, — чтобы вместе с вами обсудить один вопрос...
Среди рабочих прокатился сдержанный гул. Послышался насмешливый голос.
— Обсуждала свинья с гусем, как согнуть дышло, да криво вышло!
В ответ — смех. Но Зеленецкий как будто не слышал, продолжал спокойно:
— Обсудить серьезный вопрос. Прииск стоит второй день. Пески лежат. Вы отказываетесь работать. Но вы понимаете, я лишь управляющий. Без указаний на то хозяев не могу как-то облегчить вашу жизнь...
— Отсюда бы и начинал. А то начал во здравие, а кончил за упокой.
— Тогда не о чем разговаривать. Айда по домам...
— Стойте, — поднял руку Зеленецкий. — Так как я отвечаю за прииск, я на свой страх и риск разрешаю вам промывку трети всех песков для своих нужд. Указание дано, приказчики отведут пески. Промывать в нерабочие дни. А обо всем остальном позаботитесь сами.
