Гасан медленно повернулся на звук песни. Шагах в сорока на маленьком бугорке сидели трое мужчин. Глаза их были плотно зажмурены, тела плавно раскачивались в такт песне.
Пели двое. А третий — старик с сивыми растрепанными волосами — время от времени ударял скрюченными пальцами по тетиве лука, вырывая из нее глухие стоны. Голова его была откинута назад, открывая морщинистую шею, в зубах торчала трубка, должно быть давно угасшая.
Шуленга лениво поднял лук. Трубка вылетела из зубов старика, как сухой сук отлетает от дерева, отшибленный умело брошенным камнем. Певцы вскочили, озираясь по сторонам. Старик стоял на коленях, слепо оглядываясь вокруг, шарил по земле трясущимися руками. Гасан смеялся.
— Трубка длинноухого сидела на пути стрелы Гасана! И теперь ушла на тот берег!
По побережью, как легкий низовик, прошелестел осуждающий ропот.
— Разве достоин тот, кто потерял уважение к старикам, ходить по земле? — раздался громкий голос Аюра.
Толпа сумрачно загудела.
— Хозяин-Гасан потерял уважение к человеку, который больше его видел солнце....
— Духи отнимут у него, что приносит ему радость.
— Горы не дадут приюта, кто забыл обычаи предков...
— В низовьях реки Энгдекит не найдется места для такого человека...
Гасан, нагнув голову, выжидал. Он не проронил ни одного слова. Медленным давящим взглядом обвел лица сородичей. И взбунтовавшийся поток, способный все смять, истолочь на своем пути, заколебался, покорно укладываясь в свои берега.
— Старая ворона всех больше видела солнце, однако она набивает свой желудок тем, что оставляет ей волк!..
— Волк зря щелкнул зубами, и теперь его ярость не находит места, — довольно громко заметил Аюр.
— Опасно злить его сердце, — удрученно ответил Тэндэ. — Он будет злиться на всех людей...
— Разве может волк злиться на медведя, отнявшего у него пищу? Урен стала женой сына Луксана потому, что так захотел русский начальник. Гасан не станет злиться на него.
— Русский начальник покинет сопки, а хозяин-Гасан останется здесь, — Тэндэ вытер потное лицо рукавом куртки.
Аюр не ответил. Слова Тэндэ заставили его задуматься. Однако его успокаивало одно: Гасан побоится мстить за обиду, нанесенную ему исправником.
— Он побоится русского начальника, — уверенно заключил он. Тэндэ с сомнением покачал головой.
Аюр готов был рассердиться на Тэндэ, но его взгляд приковало другое. Он снова увидел Перфила. Тот по-прежнему стоял за деревьями, не спуская глаз с пригорка, где сидели Урен и Дуванча. Лицо Перфила искажала злоба, когда с пригорка доносился тихий счастливый смех Урен. Он топтался, готовый сорваться, но каждый раз что-то удерживало его на месте. Наконец Перфил вышел из-за деревьев, крадучись приблизился к пригорку.
