— Мама! — позвал Шербек.
— Я здесь, сынок! — Хури появилась в дверях.
— Мама, я хочу поехать в Ташкент. Есть очень серьезное дело. Но меня сейчас не отпустят, поэтому мне придется уехать тайком...
— Тайком? — заволновалась Хури. — Что же это за дело?
— Мама, вы же знаете, что я работаю над превращением наших овец в тонкорунных. Так вот, мне необходимо достать одно лекарство...
— Из-за одного лекарства столько беспокойства, сынок.
— Если я не достану этого лекарства, вся наша работа пойдет насмарку. Разве вы хотите, чтобы я опозорился перед людьми?
— О, что ты говоришь?! — Хури даже испугалась. — Тогда поезжай скорее. Сколько времени ты там пробудешь?
— Самое большее — пять дней. Только у меня нет денег. Одолжите мне тысячу из ваших денег.
Хури открыла сундук и прошептала:
— Берегла для свадьбы, а оказывается — на дорогу.
— Не грустите, мама, я верну ваши деньги в двукратном размере, — улыбнулся Шербек.
— Эти деньги твои, сам их заработал и сам знаешь, что с ними делать. Только похоже, что вся твоя жизнь пройдет в заботе об овцах, очень уж дорого обходятся тебе эти хлопоты, — грустно заметила Хури. Помолчав, она торжественно произнесла: — Да будет твой путь удачным! Пусть исполнятся все твои желания!
Хури проводила сына до калитки и вернулась в опустевший дом.
Прошел день. Следователь после допроса Суванджана попросил его сходить за Шербеком.
— Шербека нет, он в Ташкенте. Вернется через два дня, — ответил Суванджан, знавший от отца об отъезде Шербека.
Следователь послал за председателем. Вместе с ним пришел и Саидгази.
— Шербек уехал в Ташкент. Вы ему разрешили, товарищ председатель?
— Да я и не знал об этом! — В голосе Ходжабекова была радость, хотя он и старался скрыть ее.
— Видите, как самовольничает. Это же чудовищное нарушение трудовой социалистической дисциплины! — сказал бухгалтер.
— Э, Саидгази, что там говорить о дисциплине! Здесь дело посерьезнее, мне кажется, что наш зоотехник сбежал. Увидел, что племенные бараны-рекордисты не годны для случки. Срывается государственный план! Шутка ли! Одно преступление за другим. Он, конечно, рассчитал, что вся беда падет на голову председателя, и удрал.
— Далеко не убежит, — сказал следователь. — Только затягивает дело — вот о чем приходится думать. Но на всякий случай надо позвонить прокурору. Может быть, нужно объявить розыск.
Втайне радуясь исчезновению Шербека, Ходжабеков сам стал обходить загоны. Увидев в загоне Бабакула расслабленно лежащих баранов-рекордистов, он закричал:
