Сидевшие рядом колхозники рассмеялись. Туламат серьезно посмотрел на них, словно удивляясь: «Чему они смеются?»
— Эй, Туламат, хитрец, в прошлый раз ты говорил, что зарезал барана и отложил курдюк, чтоб смазывать усы, — сказал кто-то из колхозников.
— Курдюк тоже есть, хранится отдельно.
— Почему же не захватил хоть половину? Пригодился бы здесь.
— Ишь, чего захотел! А если вы его у меня утащите?
Колхозники расхохотались. Туламат ловко переливал из пиалы в чайник и обратно. Лицо его было так невозмутимо, как будто этот разговор не имел к нему никакого отношения. Когда смех затих, он искоса поглядел на Шербека и сказал:
— Да, я видел в Аксае эту девушку-доктора. Она передавала тебе привет.
— Да будет она здорова. — Сердце Шербека екнуло. Перед глазами встала Нигора в белом платье.
— Что же ты, братец, задумался? Мне кажется, на твою голову свалилась печаль? — спросил Туламат, усмехнувшись в усы.
Прикинувшись грустным, Шербек ответил:
— Да, вы угадали.
— Есть поговорка: когда рядом с тобой твой осел, поклажа твоя не останется на дороге. Расскажи нам все. Мы с тобой! — Туламат уперся левой рукой в колено, а правую приложил к груди.
Все ждали, что будет дальше.
— Так-то оно так, но все же это только поговорка.
— Ты не веришь мне? — Туламат обиженно посмотрел на Шербека.
— Ну ладно, я верю вам, — Шербек поднял голову. — Если я попрошу вас, как младший брат, об одном одолжении, вы не откажетесь?
— Э-э, брат, за тебя я готов заложить душу дьяволу!
— Ладно, тогда скажу, — Шербек вздохнул. — Туламат-ака, вы не дадите мне в долг три-четыре тысячи рублей? К осени я бы вернул вам...
Правая бровь у Туламата опустилась вниз, а левая — поднялась вверх. Это означало у него раздумье.
— А-а, тебе уже известно, что я выиграл по займу...
Сидевшие замерли от удивления: когда это он выиграл?! И почему никто об этом не знает?
— Расскажи, как это было, — стали просить Туламата.
— Однажды сынок принес газету, я развернул ее и увидел таблицу займа. У меня было облигаций на четыре тысячи четыреста сорок четыре рубля. Завернутые в платок, они ждали своего часа на дне сундука. «Выиграть бы двадцать пять тысяч», — сказал я жене. «Дай бог», — говорит она. Вы же знаете мою жену. Она женщина с предрассудками, что с ней поделаешь! Но про себя я тоже подумал: «О, помоги бог!» Ищу, ищу по номерам — ничего нет. Только хотел бросить все — вдруг номера совпали. «Я же говорила!» — вскрикнула жена. Женщина есть женщина, она всегда бывает права. Потом я пошел в конюшню, оседлал ахалтекинского жеребца и, бросив все дела, уехал в район. — Туламат оглядел слушателей и покрутил усы. — В сберкассе отсчитали мне, как орехи, ровно двадцать пять тысяч. Выхожу на улицу и вижу: подъезжает на мотоцикле мой друг — начальник милиции. Обнялись мы с ним, поздоровались. Он сказал: «Поздравляю!», а я ему:«Благодарю». Оказывается, слух о моем выигрыше облетел уже весь район! Друг мой на мотоцикле, а я на ахалтекинце, — закатились прямо в ресторан. Смотрю, со всех сторон начали собираться друзья. Шербек, мальчик мой, я тебе скажу: не имей сто рублей, а имей сто друзей. Друзья у меня, сам знаешь, какие: один работает в райпотребсоюзе, другой — в райисполкоме, третий — в военкомате, все важные персоны. «Ладно, — думаю, — один раз живем на свете, надо веселиться». Из одной, из другой двери все идут и идут. «А, мулла Туламат, повезло тебе!» — говорят все.
